– У нас нет душа, брат мой, – для достоверности своих слов, тетушка покачала головой. – Сюда не проведена вода. Мы с сестрами набираем воду из колодца для готовки, омовений и уборки нечистот.
– Почему нет? – теперь его брови сошлись на переносице. Он никак не мог поверить, что в век развитых технологий в здание элементарно не проведены водопровод и канализация.
– Такова воля Божья.
Ах, ну да, конечно!
– Коли в тебе достаточно сил, брат Ян, я предоставлю совершить ежеутренний обряд омовения самостоятельно, а я пока схожу за мясным бульоном для тебя, – сказав это, сестра Екатерина вытащила чистое судно из-под койки, оставила таз с полотенцем и ретировалась.
Ростовских с трудом сел, преодолевая слабость во всем теле. Теплая вода в тазу приятно пахла мятой. Он снял нательное хлопковое белье и привел себя в порядок. Пока мылся, осознал весь масштаб ухода за ним: зимой, по холоду, женщины таскали тяжелые ведра со студеной водой, грели ее для того, чтоб его помыть. Каким-то образом умудрялись его, бесчувственного, каждый раз раздеть и одеть. Кормили, поили, выхаживали, да еще и молились. Ян проникся искренней благодарностью к этим старушкам, которые не отправили его в ближайшую больницу на волю судьбы, а приняли под свой кров и боролись за его жизнь.
Закончив, он рухнул на кровать, потратив все силы на этот несложный ритуал. Глаза слипались, когда вернулась сестра Екатерина и буквально заставила его выпить горячий мясной бульон. Ян чистосердечно поблагодарил эту немного фанатичную, но добрую и заботливую старушку, и вырубился.
Когда он проснулся в следующий раз, на стуле сидела София и читала. Он вспомни невероятно чувственные сны о девушке, яркие и живые. А один особенно запомнился своей реалистичностью… но нет, не мог быть он явью! Ничем не выдавая своего пробуждения, он любовался ее чистой невинной красотой. Словно почувствовав его взгляд на себе, она подняла на него глаза, и радостная улыбка осветила ее ангельское лицо, обнажив ряд ровных зубов под умопомрачительно-полными губами.
– С пробуждением, Ян! Как вы себя чувствуете? – грудным, немного с хрипотцой голосом от долгого молчания спросила она.
– Смятенно, – честно признался он, – мне не дает покоя мысль, что и ты во всех подробностях ухаживала за мной, как за неподвижным тяжелобольным, – выдал он другую мучавшую его мысль. Девушка посмотрела на него в упор без капли смущения:
– Уход за больными равен по силе своей благостному труду. Чем тяжелее он, тем праведней, ибо учит он не роптать на Господа, не малодушничать, но терпимо переносить все испытания, посланные Им для укрепления духа в детях Его. Нам – усердной молитвой, денным и нощным бдением и состраданием. Вам – очищение душевное через страдания телесные, – Ян почувствовал себя неучем, которого отчитали за незнание непреложных истин. – Но нет, Матушка не позволяла нам с сестрой Дарьей присутствовать на всех обработках, – закончила София с затаенными в глазах искорками смеха. Он вздохнул спокойнее.
– Процедура бритья входит в число запретных? – поддерживая ее настроение, спросил он. София качнула головой, теперь улыбка коснулась и ее губ. – Тогда будь добра, принеси мне станок из вагончика.
София принесла ему мясной бульон с гренками, и пока он ел, сходила по его просьбе.
– Я взяла на себя смелость захватить ваш мобильный телефон и зарядное устройство.
Помогла подключить зарядку, и, как только он включился, тут же разразился оповещениями о миллионе пропущенных вызовов от сестры. Он сел, навалившись спиной на спинку кровати, и набрал ее в надежде успеть прежде, чем она подняла на уши все поисковые службы. По взволнованному голосу сестры он еще не понял, так ли это. Оказалось, он еще вчера должен был приехать к ним на все праздники. Ростовских в очередной раз поразился длительности своей болезни, о которой поведал Инне, успокоив, что худшее позади, и он идет на поправку. Еле отговорил ее приезжать, заверив, что он в надежных руках в монастыре, а не один, после чего сестра успокоилась.
Он уронил руку на кровать – даже такое простое действие, как разговор, хоть и переполненный эмоциональной нагрузкой, высосал все силы у обессиленного организма. София внимательно посмотрела на него:
– Вы можете отложить бритье до следующего раза.
– Нет, – упрямо ответил Ян. Кожа под непривычно-раздражающей бородой чесалась невыносимо.
– Тогда я могу это сделать, если вы позволите.
Его несказанно удивило ее предложение, но представив, как она будет касаться его, сразу согласился. И плевать, если останутся порезы по всей морде.