Все прекрасно поняли, что сейчас должно произойти, поэтому Наставник, недолго выбирая, приказал высокому, статному мальчику с темными, слегка вьющимися волосами и идеально правильными чертами лица приступить к соитию. Помощница плотоядно улыбнулась, когда он обнажился перед ней, а затем перевернулась на живот и, согнув ноги в коленях, подняла свой таз и оперлась на руки. Со стороны она выглядела как такса. Безобразная, уродливая такса-переросток. У мальчика расширились глаза от немого изумления – оба отверстия Помощницы были чудовищно огромны и растянуты, от чего зияли черными дырами. Кроме того, оба прохода были вымазаны старым, давно засохшим и свежим дерьмом, словно она никогда не пользовалась бумагой, не говоря о большем.
Мальчик оказался не из робкого десятка и громогласно возмутился столь неподобающим отношением к его персоне, чем рассмешил Наставников. Сначала. Потом его прилюдно избили палками и плетьми, до образования гематом и кровавых рассечений. Естественно, спеси у мальца поубавилось.
Мальчик встал на колени за Помощницей, но как он ни старался, помогая себе рукой, никак не мог возбудиться. Тогда она повернулась к нему лицом и, взяв его член в свой беззубый рот, принялась сосать. Мальчик против воли пришел в возбужденное состояние, но когда вставил член в наименее грязное отверстие женщины, оказалось, что он слишком мал для нее. Тогда он обхватил пенис рукой и вместе с кулачком стал погружать его в нее.
Он кончил, и его стошнило прямо на ее волосатую спину. За неумением держать свои чувства и эмоции под жестким контролем, чему их учат изо дня в день, его отправили отбывать наказание на три дня в грязный холодный подвал. Вскоре он скончался от заражения крови, ведь никто даже не подумал обработать его раны.
Дети окончательно замкнулись в себе и бесповоротно ожесточись. Никто не разговаривал друг с другом, понятие «дружба» умерло, как и многие из них. Они тенью ходили, тихие и пришибленные. Затравленные глаза везде и во всем искали подвох. По ночам их мучили кошмары. Все были на грани нервного срыва.
Среди девочек стали выделяться кареглазая шатенка, которая недобро поглядывала на всех, словно задумала мстить. Зеленоглазая малютка с пышной рыжей шевелюрой хитро оглядывалась, будто собиралась сбежать. Яростный блеск черных глаз девочки восточной внешности отпугивал любого, кто осмелится встать на ее пути. Худощавая девочка с приятным голосом научилась мастерски управлять выражением своего лица. Луноволосая девочка отстраненным, тяжелым взглядом равнодушно смотрела на весь ужас, что ее окружал…
* * *
Ян сам до конца не понимал, по кой хрен докопался до малышки со своими расспросами. Просто он никак не мог поверить, что такая молодая и очень красивая девушка в самом соку живет в заточении монастыря по доброй воле. Ни дать, ни взять принцесса из сказки, дракона только не хватает. Ладно, он, престарелый социофоб, по природе своей сторонится людей, предпочитая им тишину и покой, да и лагерь наложил свой отпечаток, но она… такая юная и уже затворница. Это ж, какая судьба должна сложиться у человека, чтобы он добровольно отказался от мирских благ в самом начале жизненного пути? Или, по ее словам, не отказался, а пересмотрела свое отношение.
Еще его ошеломило то, что она по своей воле, первая коснулась его пусть и робкой, отдаленно напоминающей, но лаской. Прежде такого не было, всегда он был инициатором тактильного контакта. Так может тот поцелуй все же не пригрезился ему?..
Поведения Яна никак не изменилось, стало быть, он неосознанно, будучи в бреду, поцеловал ее. К такому выводу пришла София после общения с ним. Либо же он ничего не значил для него, но девушка предпочитала верить в первое. Время близилось к Рождеству. София вместе со всеми остальными сестрами украшала храм, гостиницу и трапезную. В самом воздухе витал дух праздника.
Ростовских сильно ослаб и похудел от болезни, и теперь восстанавливал силы. Порывался перебраться в свой вагончик, раз уже в силах самостоятельно о себе заботиться, к тому же гостиница заполнялась паломниками, что пребывали из разных мест в монастырь встретить великий праздник. Но Матушка настояла на том, чтобы он еще несколько дней пробыл под их присмотром, ибо, если недуг вернется, пережить его без осложнений, может уже не удастся.
Яна, как и всех новоприбывших гостей, пригласили на праздничную трапезу в Сочельник. Его одежду заботливо постирали и принесли, и теперь он в привычных джинсах и рубашке ел сочиво, пил козье молоко и лакомился прочими яствами. В общем, расстарались девчата на кухне по случаю знаменательного дня.