Ростовских стал каждый день рано утром уезжать и возвращаться только вечером. Он основательно взялся за этот заказ, исходя из личных соображений: оплата его трудов обещалась быть более чем достойной, и этих средств должно хватить, чтобы он смог достроить свой дом полностью за предстоящее лето.
Так незаметно за трудами и заботами подкрался февраль, а там и март замаячил. Поздно вечером, как завелось в последнее время, он сидел в вагончике и уплетал свой нехитрый ужин. В дверь постучалась и вошла Даша.
– Вечер добрый, Ян, – вместо обычной лукавой улыбки, ее лицо было омрачено тревогой. – Я осмелилась прийти просить вашей помощи. Наступило время окота овец, и, как правило, они прекрасно справляются сами, но у одной возникли трудности и она никак не может разродиться. Уже долго, бедненькая, мается. Сестра София старается ей помочь, но пока безрезультатно. Ян, пожалуйста, помогите! – в глазах малютки заблестели слезы, словно речь шла о человеке.
Он без промедления проследовал за Дарьей в коровник. Его сразу окутал густой, спертый, теплый запах новорожденных ягнят. Разродившиеся овцы активно вылизывают свой приплод. В отдельном стойле София, стоя на коленях, с закатанными рукавами, пыталась достать ягненка в плаценте, который застрял в родовых путях. Ее лоб прорезали морщинки, на нем выступил пот, платок почти съехал куда-то вбок, выставляя на обозрение толстую косу серебристого цвета. Обычно овцы рожают стоя, но эта уже лежала, видимо, совсем выбившись из сил.
Ян попросил Дарью полить ему воду из ковша, чтобы он смог помыть руки, и зашел в «родовую палату».
– Давай помогу, – сказал он и оттеснил девушку. Она подняла ясные глаза на него, и усталая улыбка облегчения растянула ее полные искусанные губы. Ян просунул руку в овцематку и нащупал пуповину, что обвилась вокруг шеи новорожденного и не дает вытолкнуть его. Он исхитрился и снял ее, тоже порядком вспотев, после чего ягненок легко выскользнул. Малыш не подавал признаков жизни. Тогда Ростовских обтер мордочку ягненка кучкой чистой соломы, но тот все равно не открывал глаза. Не придумав ничего умнее, Ян обхватил своим ртом нос и рот ягненка и стал делать искусственное дыхание. Несколько бесконечно долгих секунд борьбы со смертью и малыш задышал самостоятельно. Ян сплюнул, отер губы рукавом и придвинул новорожденного к обессиленной мамке. Та сразу начала его вылизывать. Перевел взгляд на Софию, и столько восхищения и благодарности светилось в ее бесхитростных глазах, что Ян невольно улыбнулся, почувствовав себя настоящим героем.
– В следующий раз сразу зови, а не жди до последнего, – тихо сказал он грудным голосом, не желая нарушать интимную атмосферу первого общения матери и малыша.
– Вас постоянно нет в последнее время…
Неужели ему слышатся ревнивые нотки в ее голосе или он просто выдает желаемое за действительное?
– Да, у меня появился заказ по строительству, приходится много времени им заниматься. Скучала?
Девушка вспыхнула и отвела глаза, уставившись на ягненка.
– Просто переживала за ваше здоровье.
Ян вперился в нее глазами – а он соскучился, причем сильно. Это чувство было ново и непривычно для него. Как же он хотел позволить себе больше, чем просто любоваться ею, но понимал, что София не создана для вульгарных тисканий. Потому-то им следует поговорить как двум взрослым людям, и чем скорее, тем лучше. Он набрал в грудь побольше воздуха:
– София… – имя прозвучало двумя голосами враз: Ризничная спешила к ним на всех парусах. Отметив, что все живы, она перекрестилась, – Хвала Господу нашему, что все обошлось! Сестра София, ты можешь отдохнуть после тяжкого труда и вознести благодарственную молитву. Ян, благодарю вас от всей души за своевременную помощь!
Ростовских молча кивнул и с сожалением наблюдал, как девушка ускользает от такого важного для него разговора.
В марте Ростовских сдал дом в эксплуатацию, получив половину оговоренного вознаграждения за свои труды. Теперь он возьмется за дом-баню и к тому времени, когда весь снег сойдет, разработает участок, чертежи по которому давно готовы и согласованы. Однажды вечером к нему наведалась сестра Екатерина:
– Здравия тебе, брат Ян. Все ль в порядке у тебя?
– Спасибо, не жалуюсь.
– Вот и слава Богу! У меня просьба к тебе, не сочти за наглость. Буренка наша разродиться не может. Сделать милость – помоги! София, дочка, одна никак управиться не может.