Ростовских хорошо запомнил день первой встречи с Софией, и вспомнил, что это день ее рождения. С помощью подсказок и советов сестры, как женщины, он выбрал ей подарок: кулон из нескольких сплавов благородных металлов, который переливался от бледно-серебристого свечения и глубоких, насыщенных оттенков платины к узорам стального цвета, и такую же цепочку к нему. В тот вечер она, как завелось в последнее время, занесла ему козьего молока и яиц на завтрак. От шума стройки бедные несушки совсем перестали нестись, когда он перевел их обратно в летний курятник, а потому и их, и козу оставил пока на летнем выпасе во владениях монастыря. Сегодня в купе с обычным провиантом София принесла ему сладкий пирог, и хоть она никак не прокомментировала, Ян сразу догадался.
– Постой, – окликнул девушку уже у двери, – подойди ко мне, – и с удовольствием отметил, как она послушно подплыла. – Я помню, какой сегодня день и хочу тебя поздравить.
Протянул ей продолговатую бархатную коробочку голубого цвета и наблюдал, как у нее от изумления округлились глаза, и вытянулось лицо. Он хотел бы сам надеть это украшение, но даже не представлял, как можно пробраться через толщи одежды к ее шейке. Да и чревато это…
– Ян… не стоило…
– Могу я порадовать свою невесту?
Она прикусила губу и очень мило зарделась:
– Спасибо.
– Разве так должно благодарить жениха? – поднял бровь и посмотрел вызывающе – всего один невинный поцелуй в щеку, сдрейфит или нет? Она чуть опустила голову и глянула исподлобья, а в глазах бесенята. Дразнящее облизала губы, оперлась рукой о его грудь, приподнялась на носочки и робко поцеловала его. В губы. Чуть отстранилась и, глядя в глаза, прошептала одними губами «спасибо». Такого Ян точно не ожидал от своей скромной невесты. Прищурил глаз – смелая.
– Хочу, чтобы надела его в день свадьбы. – София смешалась, будто хотела что-то сказать, но не решалась. – Говори, – подтолкнул он.
– У меня к тебе просьба. Она несколько… необычная. Даже не знаю, с чего начать… – «такими темпами хоть когда-нибудь уже начни», – подумал про себя, но вслух не стал торопить. – Понимаешь, у меня ведь других одежд нет, кроме подрясника, а как-то негоже невесте быть в черном. Хочу попросить тебя свозить меня в город за платьем.
– Не вопрос, – он еле сдержал лыбу во всю харю, как представил, что весь день проведет с ней. Он даже себе готов устроить выходной на целый день по такому случаю. – Когда ты хочешь съездить?
– Я отпрошусь у Матушки и сразу сообщу.
– Идет, – кивнул Ян и не удержался – провел ладонью по гладкой щеке. Она приласкалась, как котенок, и ушла, оставив его наедине со своими мыслями, планами, грезами.
В конце июня они поехали в город. По такому поводу девушке было разрешено на один день сменить подрясник на простое ситцевое платье длиной до щиколоток и длинными рукавами, несмотря на жаркий день. Голову покрывал неизменный платок, только черные цвета заменили серебристо-серые. По дороге Ян упросил снять платок, и весь оставшийся путь косился на ее роскошные волосы.
Они объехали несколько свадебных салонов, и в одном из них продавцы-консультанты подобрали Софии платье, к счастью не привлекая Ростовских к оценке и выбору наряда, ибо в них он вообще не шарил. Закончив с покупкой платья и аксессуарами к нему, он спросил у девушки в лоб, есть ли у нее повседневная одежда, потому как черные шмотки он не позволит ей носить. Та, смущаясь, призналась, что нет. Тогда он повел ее по магазинам, озадачив продавцов, чтоб приодели ее неброско, но со вкусом. Он был приятно удивлен эстетическим вкусом будущей жены – из всего многообразия одежды она безошибочно подбирала сочетающиеся вещи и восполнила свой гардероб. Незаметно для самого Яна прикупила и ему пару отличных вещиц. Когда он привел ее в отдел нижнего белья, София засмущалась и предприняла робкие попытки протеста. Сжалившись, он оставил ее одну, и вскоре она вынырнула из бутика с клятвенными заверениями, что все взяла. Не забыли заглянуть в ювелирную лавку, где взяли два самых простых обручальных колечка.
После удачных покупок, Ян уговорил свою невесту прогуляться. Дневная жара спала и они, взявшись за руки, гуляли по городскому парку. Вокруг сновали дети, и даже они с восхищением оглядывались на Софию. Молодые мамашки с нескрываемой завистью глазели на ее волосы. Мужчины, и стар, и млад, откровенно пялились не нее. Да и Ян не скрывал своего преклонения перед красотой своей невесты, не только внешней, но и внутренней .
Сама София, словно не замечала ее. Не было в ней нарочитого выставления своих прелестей на показ. Она во всех отношениях отличалась от расфуфыренных кукол с толстым слоем макияжа, которые так и кичатся своей искусственно созданной красотой, и от того приторно-сладкой, ненастоящей и скорее отталкивающей своей безупречностью. Не было в ней наигранного жеманства, флирта, заигрывания, хлопанья ресницами и выпячивания губок; всех тех приемчиков, которые светские львицы используют для достижения своих меркантильных целей. Закрытое и чересчур скромное по меркам современного свободонравного общества платье невольно притягивало взгляды, которые отдыхали на нем от раздражающе ярких крохотных маек и топов, от неприлично коротких шорт, которые больше показывают, чем скрывают, от бесстыже разодранных порой в самых пикантных местах джинсов. Сама манера девушки держаться легко, но не развязно, открыто, но не кричаще, достойно, но не высокомерно до крайности ошеломляла Яна. «Неужели этому обучают в монастыре?» – снова и снова задавался он вопросом.