– Только здесь я могла отважиться на непозволительную дерзость обнажиться на лоне природы, чувствуя опьяняющую раскованность и раскрепощенность, – продолжала томным голосом София. Спустила платье на бедра, и оно легко соскользнуло вниз, упав у ее стоп. Она осталась в одном полупрозрачном белье нежного бледного оттенка. У Яна прищурились глаза и раздулись ноздри, руки непроизвольно сжались в кулаки, и вся кровь прилила к паху.
– Только здесь за мной не было строгого надзора, и я была самой себе хозяйка, подчиняясь лишь своим желаниям, порывам, – не спуская глаз с Яна, она неторопливым движением завела руки за спину, расстегнула застежку бюстгальтера, и мягкая ткань белья упала с ее высокой ладной груди. Ростовских сжал челюсти, силой воли удерживая себя на месте, позволяя ей закончить начатое, доводя себя до точки кипения.
– Здесь я была по-настоящему свободной, избавившись от оков, правил и канонов, сбросив нормы и принципы монашеского строгого поведения, – размеренным движением рук она спустила трусики на бедра и позволила им упасть к ногам. Ян завелся донельзя от вида ее стройного обнаженного тела, словно излучающего мягкое мерцание.
– Я могла наслаждаться своим телом, никого не стесняясь, купаясь в мягких лучах луны. Могла плавать нагой, могла танцевать. Я могла делать все, что захочу и никто бы меня не одернул, не устыдил. Я могла быть свободной. И я хочу, чтобы ты стал свободным со мной, – она распустила косу и тряхнула головой, рассыпав платину волос по плечам и груди. Повернулась и, вышагнув из обуви, стала медленно заходить в воду, пока не исчезла совсем. Ростовских сорвал с себя одежду и скинул обувь в одну секунду. Ломанулся за ней в озеро с далеко не невинными помыслами о купании. Он поймал ее, когда она в очередной раз вынырнула на поверхность, и накинулся на ее рот жадным голодным поцелуем. Он хотел ее, безумно хотел. Здесь и сейчас, можно прямо в воде. Относительно прохладная вода нисколько не остудила его пыл.
Подхватил ее на руки, прижал к себе, заставив обхватить ногами за пояс, и пошел на берег, не прерывая жаркий, требовательный поцелуй. На берегу, София сама отстранилась от него и, держась руками за шею, откинулась назад, выгибая спину, подставляя на обозрение его жадному взору свое роскошное тело, гладкий живот и манящую грудь, усыпанные блестящими каплями воды. Он упал на колени и повалился вперед, придержав рукой тяжесть своего тела над девушкой. Мягкая трава приятно касалась тела, когда он ненасытно сцеловывал блестящие капли воды с ее лица, шеи, ключиц, и, добравшись до груди, алчно напал на соски, без всякой нежности вбирая их в себя поочередно.
София гортанно застонала и еще крепче обвила его ногами. Руки, не переставая, гладили его плечи, спину, зарывались в волосы и пускались в путь по новой. Ян целовал, покусывал и облизывал ее ключицы и шею, вернулся обратно к истерзанным губам. Их губы снова встретились в неистовом поцелуе и бешеном танце языков. Потребность слиться с ней еще никогда не была такой жгучей, как сейчас. В его теле набирал силу вулкан, готовый извергнуться в нее. Он не помнил, чтобы у него когда-нибудь была такая бешеная эрекция, даже в их первую брачную ночь. Тогда он постоянно осаживал себя, чтобы не причинить ей лишнюю боль, теперь же вся сдержанность летит к чертям.
София выгибалась и стонала под ним, ее ступни скользили по его ногам, и она чувствовала горячую и гладкую головку члена у своего лона. Она дурманила своей самозабвенной отзывчивостью, затяжными поцелуями еще больше воспламеняла его. Их дыхание участилось, стало сбивчивым. Оба дышали воздухом друг друга, отдавая себя. Огонь, вспыхнувший между ними, набирал силу. Взаимная страсть и тяга раздували языки этого пламени.
София подняла руки к их лицам и коснулась пальцами их сомкнутых губ. Эта невинная ласка отрезвляюще подействовала на Яна. Он оставил ее рот в покое и поднял голову. Даже в бледном свете луны он увидел, как покраснели ее пухлые губы, и устыдился своей дикости.
– Девочка моя, – задыхаясь, просипел он, – что ж ты делаешь со мной?