Они пришли в чувства примерно в одно время в огромной зале очень просторного особняка. В комнате лежало два больших татами, вблизи стоял стол с кувшинами воды и стаканами. На одном татами было десять девочек, на другом столько же мальчиков. Все они были неописуемо красивы. Оглядевшись и не узнав места, большинство бросились в слезы и стали звать маму. Всех без исключения мучила жажда, и кувшины с водой очень быстро опустели.
Спустя некоторое время, когда всеобщая истерика почти сошла на нет, так и не найдя ни достойного слушателя, ни утешителя, в залу вошел мужчина импозантной внешности. На нем был дорогой брючный костюм, начищенные до блеска туфли. Белые перчатки закрывали кисти рук, а полумаска скрывала верхнюю часть лица, нижняя была закрыта стильно выстриженной бородкой. Вместе с ним зашло еще четверо: с одной стороны женщина средних лет миловидной внешности и весьма некрасивый мужчина; с другой – зеркальное отражение первой пары: приятный мужчина и довольно страшная женщина.
Мужчина заговорил мелодичным бархатным голосом. Он представился как Хозяин. Сопровождающих его пар он представил как Наставников (красивых женщину и мужчину) и их Помощников. Хозяин приказал беспрекословно слушаться Наставников и подчиняться им во всем, чего бы те не потребовали, а также велел забыть о прежнем доме и смириться со своей новой участью. Он заверял, что это огромная честь и на их месте мечтает оказаться каждый ребенок. Их родители безмерно гордятся своими отпрысками, а потому не препятствовали тому, чтобы их отлучили от семьи, обучили грамоте и манерам, наставили на путь истинный и вывели в высший свет. Мужчина говорил очень ласковым, доверительным голосом, в то же время его тон был властным и никто из перепуганных ребят не осмелился ему возражать или задавать уточняющие вопросы. Затаенное дыхание двадцати малышей оглушило зал после его речи. Хозяин вышел и больше никто его не видел на протяжении всего года обучения…
* * *
Рухлядь, в которую превратился некогда вполне себе сносный дом, не оставляла места воображению, но и не настолько сильно смутила Яна, чтобы он перестроил свои планы. Обширные постройки рядом – вот что смутило его больше. Всю «картину маслом» он увидел еще с остановки, куда прибыл утренним рейсовым автобусом. Тоненькая полоска утреннего тумана стелилась в дали, но ясное небо над головой предвещало теплый день. Он провел всей пятерней ото лба к затылку и обратно, взъерошив чуть отросшие светло-русые с проседью волосы, и побрел к строениям.
Участок земли, насколько Ян помнил, был довольно большим – соток тридцать-сорок. Теперь же он был разделен на две части: на одной – густо заросшая сорная трава и покосившаяся постройка с обвалившейся крышей доживала свой век, на другой – раскинулся ухоженный огород с корнеплодами. Он простирался гораздо дальше за пределы некогда цельного участка и переходил в садовые кусты и насаждения. Несколько плодоносящих кустарников и теплиц, которые также виднелись на огороде, были очень ухоженными, прибранными, что свидетельствовало о надлежащем уходе за ними. Дальше от насаждений возвышалось строение из красного кирпича с позолоченными куполами на крыше, а за ним хозяйственные постройки, сараи и скотный двор. Перед главным входом в здание художественно выполненная арка. На ней табличка с надписью «Боголюбский Воскресенский женский монастырь».
«Ё-моё!» – самое безобидное восклицание, что пришло на ум Ростовских, глядя на это рукотворное чудо. Он всю жизнь был атеистом до мозга костей, а в колонии веры не прибавилось и подавно. Потому он крайне скептически относился к учреждениям подобного типа, считая их попросту сектой. Он проходил мимо монастыря по дороге к своему участку и не видел ни одного человека, занятого работой по хозяйству. Странно – только ежедневным трудом можно поддерживать в чистоте и порядке такую большую территорию. Дошел до заброшенного клочка земли, уродливым пятном выделявшимся на фоне остальной красоты и ухоженности, и оглядел придирчивым взглядом что вообще здесь можно сделать. Никакого забора, разделяющего участок, не было – просто визуально видно, где заканчивалась бесхозная земля и начиналась ухоженная. Ян закурил. Посмотрел в другую сторону от монастыря, туда, где некогда была деревня: там тоже несколько полуразрушенных заброшенных домишек с запустевшими огородами. Ростовских докурил, выкинул окурок и решительно шагнул в траву по пояс с твердым намерением пробраться к постройкам.