– И сказал Иисус: взявшие меч от меча и погибнут. Евангелие от Матфея, глава двадцать шесть, стих пятьдесят два, – тихо, но твердо произнесла София.
Мужчины перевели ошарашенный взгляд на Хозяина и увидели оружие в его руках – иных доказательств его помыслов и не требовалось. Затем также пораженно уставились на Софию. И ведь не дрогнула ее рука, не подвело самообладание. Опустила вытянутую руку с пистолетом вниз и перевела взгляд на Яна с нечитаемым выражением на лице. Едкий дым пробирался в зал и вывел их из ступора. Зак накинул свою куртку на Софию, которая по длине доставала ей до середины бедра. Взвалил на себя полуживого шурина и все вместе поспешили покинуть эту геенну.
Глава 26
Он вошел и невидимая волна гнева и крайней раздражительности, пропитавшая его насквозь, чуть не сшибла девочку с ног, в миг наполнив всю комнату. Глаз подрагивал, ноздри раздувались, челюсти крепко стиснуты. Он с силой захлопнул за собой дверь, чем выдал с головой неумение держать себя в руках в стрессовой ситуации. Девочка быстро сообразила, что это может сыграть ей на руку, а также и то, что именно она станет козой отпущения.
Он сорвал пиджак, впиваясь в нежное лицо девочки дикими глазами. За ним полетел галстук и рубашка. Запонки, словно пустые гильзы, отбросило на пол. Он приказал ей лечь на постель. Она поняла, что за первым жестоким и болезненным соитием, последуют следующие, возможно сразу и возможно не только им одним. Не прерывая зрительный контакт, Жанна подползла к нему ближе и послушно легла перед ним на спину. Боковым зрением отметила, как он положил на прикроватную тумбочку пистолет. Навалился сверху, лихорадочными движениями трясущихся рук он задирал ей юбку и разрывал ширинку на своих брюках. Он был крайне зол и возбужден, а вместе эти состояния представляли собой адскую смесь неуравновешенности. Не сводя испуганно распахнутых глаз с его лица, Жанна потянулась за пистолетом и, крепко зажав его маленькой ручкой, навела на него. Взвела курок и настолько неописуемо-изумленное выражение расплылось на лице Господина от понимания своей собственной глупости и недальновидности, что даже отвисла челюсть. Глаза в глаза. Жанна вставила ствол в рот и нажала на спусковой крючок.
Прогремел выстрел. Гнев в его глазах сменился на изумление, а потом и он оставил бездушное тело, придавившее ее к кровати. Страх придал ей сил, и она столкнула его с себя. Сжав оружие в руке, она вылетела из комнаты, дверь в которую он не запер за собой. Комната оказалась в подвальном этаже. Она взбежала наверх и вылетела из особняка в летнюю безлунную ночь. Она бежала вперед по идеально подстриженному газону, которому, казалось, конца и края нет, без оглядки, словно сам черт гнался за ней. За спиной услышала зарождающуюся панику прислуги и лишь прибавила скорость.
Вбежала в лес, что окружал особняк, стало еще темнее. Она еле успевала уворачиваться от ветвей деревьев и кустарников. Камни и корни больно впивались и ранили детские босые стопы. Платье давно разодралось, в боку сильно кололо, но она продолжала бежать, сжимая в руке пистолет, надеясь лишь на него и на свои ноги. Когда сил бежать не осталось, она перешла на шаг. Шаг сменило вялое перебирание ног, но она упорно продолжала двигаться вперед, ведомая чувством дикого страха перед наказанием за вопиющее ослушание, не зная ни местности, ни куда идет. Лишь бы подальше.
Рассвело. Она замерзла и сильно хотела пить, но не останавливалась. Внезапно лесную зону прерывала узкая серая автомобильная дорога. Издалека приближалась машина и надо бы перебежать дорогу и спрятаться, но девочка окончательно выбилась из сил. Шагнув на асфальт, она споткнулась на ровном месте и упала. Сейчас ее переедет машине и все закончится. Уже скоро. Звук мотора все ближе. Еще чуть-чуть…
* * *
– В той машине ехал отец Арсений. Он возвращался в храм святой Екатерины. Должно быть, я выглядела устрашающе в разодранном платье, с чужой кровью на всем теле, со сбитыми в кровь ногами и пистолетом в руке, но он не оставил меня умирать на обочине, подобрал и увез с собой. Он выходил меня и определил в православный детский приют при храме, где он служил. Я так и не говорила ему, что со мной произошло, а он не выпытывал, только строго настрого запретил мне говорить с незнакомцами – правило, которое было обязательно для меня долгие годы, видимо из соображений безопасности для меня же. Я тогда вообще долго не разговаривала, молчала несколько месяцев. Очень медленно, постепенно психика восстанавливалась в окружении любящих и заботливых людей.