София в очередной раз остановилась перевести дыхание. Она рассказывала о своем чудовищном прошлом от начала и до конца впервые в жизни. Сидела прямая, как палка, напротив Яна и глядела ему в глаза тяжелым взглядом. Он ловил себя на мысли, что ее рассказ слышится, как кошмарный сон. Чертовски затяжной, гнетущий, от которого просыпаешься в холодном поту сон, но это ее реальность. Давно прошедшая, но самая настоящая ужасающая реальность!
Захар, отошедший к окну, ошарашено смотрел на Софию, почти не мигая. Уже которая сигарета, позабытая в руке, обожгла пальцы огоньком. Он поморщился и отбросил окурок. Во время ее рассказа, он нервно прикуривал и напрочь забывал об этом, погрузившись в беспросветно мрачное повествование девушки. У него холод по спине полз от кошмарных испытаний, выпавших на долю маленькой десятилетней девочки.
Они вернулись в гостиницу еще затемно, проехав через аптеку. Ян кое-как смыл с себя кровь и пот, и Захар туго перевязал его переломанные ребра. Понятно ни о какой больнице и речи не шло – там докопаются, откуда травмы, а по характерным повреждениям легко понять, что получены они не в уличной потасовке. Дальше по цепочке может дойти до расследования, а там и до причастности Софии к убийству. Этого уж он никак не мог допустить.
В номере она закуталась в покрывало, не имея другой одежды, и поначалу как будто чуралась его, глаза отводила, словно стыдилась, чувствовала свою вину перед ним, за что только – Ян пока не въезжал. Она рассказывала все по порядку, а он, скрючившись, сидел в кресле и с ужасом переваривал услышанную информацию. Смотрел на Софию и не верил, не мог поверить своим ушам! Он считал, в колонии творятся зверства и бесчинства. Три ха-ха! Да в сравнении с леденящей кровь историей этой девочки, он прохлаждался в пансионате!
– Я так понял, что этот гнида и тот Хозяин из особняка – один и тот же тип? – уточнил Захар, прочистив горло.
– Да, – София перевела на него отрешенный взгляд.
– Но как он нашел тебя?
– Не так давно я подала милостыню просящему и сказала, что он всегда может обратиться за помощью и поддержкой в наш монастырь. Как меня предупреждал Ян, – она снова в упор посмотрела на него, – он оказался шестеренкой в общем механизме черного бизнеса, и когда сдавал выручку, проговорился, что видел «девушку неземной красоты». По его описанию Хозяин узнал меня. – София глубоко вздохнула и продолжила с места, где ее прервали:
– Пребывая в мире и ладу среди добрых, отзывчивых людей мое психическое здоровье пошло на поправку. Поначалу я боялась поверить в их искренность, все думала это очередное испытание и где-то кроется подвох. Но шли годы, воспитатели и отец Арсений излечили мой истерзанный дух светлой любовью, что идет от сердца, а туда от Бога. Я приобщилась к духовным канонам, читая писания святых, выучивая наизусть Евангелие и Божьи заповеди. Я и не могла иначе, потому как видела, чувствовала искреннее сострадание и огромное желание помочь мне, совершенно чужому человеку, восстановить душевное равновесие. Такой глубокой, чистой любви я не встречала еще ни разу.
Еще один глубокий вздох, словно готовилась раскрыть самую страшную тайну.
– В особняке же…из нас вытравливали душу, нас ломали и унижали, подготавливая для чужих извращенных вкусов и забав. Нашу психику крушили, уничтожали. Нас учили терпеть и подчиняться, искореняя свои собственные потребности и желания. Из нас ковали бесчеловечных существ, нравственных уродов, не знающих ни жалости, ни сострадания. Из нас изгоняли все то светлое, чистое и невинное, что может быть в детях. Из нас выжигали все человеческие чувства: нам запрещалось плакать, даже если очень страшно или больно; кричать и громко говорить. Даже звонко смеяться, так, как умеют только дети, для нас было непозволительной роскошью. Мы становились не по годам взрослыми и проницательными. Мы слишком рано узнали, что такое мучения, страдания, смерть. Не все, слабые сдавались и ими накрывали стол…
– Я пойму, если ты откажешься от меня, после всего услышанного, – продолжила София, в упор глядя на Яна. – Ты брал в жены чистую девушку, а на деле она оказалась моральным уродцем. Мне безумно жаль, что я оказалась намного хуже, чем ты себе представлял. Что под идеальной оболочкой скрывается низменная, грязная душа. – Ее глаза наполнились слезами, и одна скатилась по гладкой щеке. – Мне очень жаль, что я подвела, разочаровала тебя. Умоляю, прости!
Захар незаметно покинул комнату, оставив их наедине. Ян увидел, как слезы непрерывным потоком потекли по ее щекам и догадался, что это ее первые слезки за последние несколько лет! Он попробовал встать, но резкая боль в ребрах припечатала его к спинке кресла.