Как видно, они тоже научились меня понимать.
И тут из кустов раздался стон.
Я подскочил от неожиданности, а стон повторился. Стонал мужчина.
Ну, что тут делать! Если кто-то стонет, надо посмотреть, что там такое - может, человеку плохо. Правда, иногда люди стонут оттого, что им хорошо, но я все-таки остановился на том, что кому-то нужна помощь.
Отогнав собак, я вломился в кусты и увидел крупного мужика в серой робе, который, закрыв глаза, лежал на спине и тихо подвывал. Его ступня была неестественным образом вывернута, обложена кусками коры и обвязана тряпками. Я понял, что это импровизированная шина, а шина, как известно, применяется при переломах или вывихах, значит…
Значит, мужику и на самом деле было плохо.
Я как бывший реаниматолог убедился в том, что тот жив, и решил для начала перенести раненого в дом, а там уже тщательно осмотреть; сказал собакам, чтобы они с него глаз не спускали, и пошел обратно. Войдя в свой терем, я набрал в грудь воздуха и старшинским голосом скомандовал:
- Па-а-адъем! Тр-р-ревога!
В одной из комнат второго этажа послышался грохот, потом ругательства, и на галерею, опоясывавшую мою высокую гостиную, выскочил Тимур в одних трусах.
- Что ты орешь? - обеспокоенно спросил он, продирая глаза, - какая, на хрен, тревога в мирное время?
- Спускайся, сейчас узнаешь, - ответил я.
- Оружие брать? - по-деловому поинтересовался Тимур, шлепая босыми ногами по дубовым ступеням лестницы.
- Отставить.
Что-то меня сегодня потянуло на казарменную тему…
Мы вышли на улицу, и я сказал Тимуру:
- Зови индейцев.
- Обоих?
- Обоих.
Тимур пошел в сарай, а я неторопливо направился к воротам.
Через полминуты все трое нагнали меня, и мы вышли за ограду. Собаки сидели перед кустами и спокойно сторожили того, кто там лежал. Услышав наши шаги, они обернулись, и Кусай завертел хвостом.
Забравшись в кусты, мы окружили мужика, который уже не стонал, а просто лежал на спине и тихо сопел. Глаза его были чуть приоткрыты, и, похоже, он был без сознания.
Окружив мужика, мы осторожно взялись и вчетвером вытащили его из кустов.
- Поаккуратнее, - предупредил я, - у него нога сломана.
Тимур, который держался как раз за эту ногу, кивнул и сделал вид, что несет хрустальную вазу.
Мы внесли мужика во двор, и Афанасий сказал:
- В сарай, однако. Будем ногу лечить.
Затащив мужика в сарай, мы осторожно положили его на подстилку, и Афанасий, повернувшись ко мне, сказал вежливо, но непреклонно:
- Уходите.
Мы с Тимуром пожали плечами и вышли.
Решительное заявление Афанасия слегка задело мое профессиональное, то бишь врачебное, самолюбие, и я пробормотал:
- Ишь, блин… Гиппократ нашелся!
Тимур усмехнулся и сказал:
- Ничего, все нормально. Они поставят его на ноги быстрее, чем городские специалисты, вот увидишь.
- Ладно, посмотрим, - ответил я, - давай-ка самовар запалим. Выпьем чаю, а может быть, и лекарям нашим кипяток понадобится.
В это время из сарая донеслось буханье шаманского бубна и хриплые завывания.
Я забеспокоился и спросил Тимура:
- А ты уверен, что они не угробят его своими первобытными плясками?
- Не боись, - ответил Тимур, - это только в коммунистических книжках про шаманов глупости писали. На самом деле они знают, что делают. И никакой кипяток им не понадобится.
- Ну-ну, - скептически хмыкнул я, - а если не справятся?
- Тогда этим мужиком мы откроем наше местечковое кладбище.
- Зашибись, - восхитился я, - типун тебе на язык!
- Ладно, не нервничай, наливай самовар, а я шишек принесу.
В другом сарае, попроще, там, где хранились лопаты и прочий инвентарь, у нас было несколько мешков сосновых шишек, которые, как известно, являются самым лучшим топливом для самовара.
Недовольно бурча под нос, я налил в самовар родниковой воды, а Тимур, насыпав в топку шишек, поджег их. В самоваре, стоявшем на толстой дощатой столешнице, затрещало, и из закопченной трубы, изогнутой буквой «г», заструился жаркий прозрачный дымок.