Я знал.
Ты хорошо знал свою жертву?
Я не знал его, я впервые увидел его там.
А когда увидел, каково было твое впечатление?
Я испугался. Я раньше слышал о нем, но все-таки дрожал.
Почему?
Но ведь он пришел таким свежим, таким открытым, таким радостным, без всякой торжественности — и вдруг сделался таким серьезным, таким, как бы это сказать… озаренным, что ли. Он словно плыл по воздуху. Он показался мне таким довольным, что я сказал себе: да он же просто человек!
И что же произошло?
Он не был просто человеком. В тот день я обнаружил, что перед нами настоящий шаман. Это правда.
И что же случилось?
Ну, придя, он заставил всех нас замолчать и сказал, что должен выполнить некую миссию, сказал, чтобы мы постарались не испугаться, потому что во исполнение этой миссии он принесет нам дар такой ценности, что в сравне нии с ним жизни всех и каждого из нас, и его жизнь тоже, не стоят ровным счетом ничего.
А потом?
Потом он заставил отойти на несколько шагов всех, кто стоял перед ним, и распахнул свою накидку, она была большой и великолепной.
А потом?
У меня закружилась голова, со мной случилось что-то вроде сердечного приступа, а потом судороги. Это правда.
Мне потребуется место, чтобы последовательно описать эти события; они вспыхивают одно за другим как звезды и слепят мне глаза.
Временами у меня начинают литься слезы, а временами меня охватывает невероятная эйфория, и мне даже хочется вытворить что-нибудь эдакое, но я не буду. Может, меня беспокоит перспектива одной из следующих неожиданных встреч, они переворачивают все во мне, и мне уже не терпится, чтобы встреча состоялась. Но у меня нет ключа от ограды, от двери — она такая огромная, старая, как дверь в хлев, она скрипит, этот звук напоминает шипение раскаленного металла, а сама ограда — это словно разлука, которую невозможно ни отодвинуть, ни избежать. Ключ у дона Хуана. Потому что Хуан Диего не пользуется ключом, он просто толкает дверь ногой, и она открывается. Чтобы выгнать усталость из своих костей, я принимаю горячую ванну, потом открываю дверь ванной и вижу, что мои неразлучные спутники, как ангелочки, крепко спят.
ПАССАЖ О ПРИСУТСТВИИ. Как я выразился бы в те годы — я устоял. Я сдерживаю дыхание. Возвращение домой предполагает необычный, всегда повторяющийся и верный маршрут. Как минимум. Дон Хуан отряхивается от бриза, который омочил его.
Куда ты подевался?
Бродил.
Ты все намочил.
Это не вода.
А что?
Подожди несколько секунд.
Влажные пятна — от воды — начали ярко фосфоресцировать.
Куда ты подевался? — повторил я. — Ты был у Хуана Диего! Да, и эти капли — это капли его Блаженства. Святая вода. Его тело?
Нет, не его тело, его ореол, чтобы как-нибудь назвать это. Его воздух. Его атмосфера. Куда он забирается как в гнездо. Это его нора, его убежище.
Но зачем ты пошел за ним?
Мне хотелось найти подтверждение кое-чему.
Можно узнать — чему?
Он провел столько времени вблизи Девы, что напитался ее светом. Когда он один — с нами он прикрывается и ведет себя осмотрительно, — он наслаждается этим всеподавляющим светом, купается в нем. Он как в бреду.
Он входит в свою личность и растворяется в ней.
Он «взрывается»?
Да. ОН НЕ ВЫНОСИТ НИКАКОЙ ГРАНИЦЫ, ОТДЕЛЯЮЩЕЙ ЕГО ОТ БЛАЖЕНСТВА.
О! Битва плоти и тоски, восторга и отчаяния Шамана и ослепительного света была решена в пользу Блаженства, которое досталось ему. Поглотило его. Он проглотил его. Выражаясь его языком, слился с ним. Поскольку он ша ман, его мозг и дух совершали экспедиции к пределам реальности всей вселенной, и он вторгался — почти ос-корбительно — в Обширность всякой поверхности, в неопределенность всякой бесконечности, и такова была cm судьба, но он возвращался на свое ложе — в свою любимую Мексику — из диких трав. Из его звезд, поверяющих ему свои тайны, из его снегопадов и пещер. «Луны», — объявляет он. Его Слава заключалась не в помазании Блаженству, а в возвращении из Блаженства. Однако его возвращение становится все более невероятным, его Мексика теряется в его судьбе. Шаман страдал как никто, и Святой страдал как никто. Его раскаленные докрасна костры, следствие одиночества, выработали в нем привычку держаться на расстоянии, на иных берегах, в иных океанах; Видение, очарование Видением пропорционально перспективе миров.
Хуан Диего сам выбирает, вернуться ему или нет. Это зависит только от него самого. Духовная дистанция между ним и всеми остальными огромна, он отделен ею от всех. Общение с необыкновенным захватывало его на целые века, которые в каждое мгновение являются Временами без Границ. Безмолвно страдая, он покрывает голову. Он сидит у Нее за спиной, и у него возникает ощущение, что Космическое облако превращается в одеяние Девы, в Блаженство Космоса. Путник, шагавший по полям Заката после захода солнца, проходит без всякого предупреждения, проходит сквозь ледяной холод и полумрак звездной ночи. Его окатывает, как волной, стоящим в воздухе радужным ледяным жаром, который вдыхает его нос. От его дыхания возникает нежность ледяных пастбищ, а в дрожащих кронах как будто бы все еще сверкает солнце, несмотря на присутствие уже взошедшей луны.