И тогда, поразмыслив, Монах-Чужестранец сделал знак еще двум, стоявшим ближе других, и втроем они осторожно подняли Накидку, положили ее на стол и свернули. Даже не зная, не сотрется ли Образ, не повредится ли ткань, да и мало ли что еще могло случиться, они позаботились только о том, чтобы спрятать ее. Остальные собрали Эдемские розы и осторожно сложили их в большие переметные сумы, оказавшиеся под рукой. Так они перешли в другую комнату, постаравшись стереть все следы ужасного события, ибо знали, что Явление Девы ее Делателю, Святому-Шаману, завершило собою Блеск времен. Охваченные восторгом, пораженные, они никак не могли придумать, как же им следует поступить. Тогда Монах предложил, чтобы двое-трое из них вышли вместе с ним и отправились в Койоакан, в тамошнюю Обитель, чтобы спрятать Священную Накидку и хранить ее там, дабы защитить ее от любых преступных посягательств, поскольку ее цена могла даже возвысить Корону или любую другую империю до самой верховной власти. Вслед за этим предложением Монах протянул руку и сказал: — Клянусь Богом, Христом, Его Сыном, и Матерью Его, Нашей Владычицей Девой Марией Гуадалупской с Тепейякского холма, хранить эту тайну теперь и всегда (и осенил себя крестом).
Другой, Густаво Кампосанто Гонсалес, принес ту же клятву. И Торкемада. И Сантиэстебан. И Арсенио де Севилья. И Арнульфо Мармолехо. И Гранадос. И Абисинио Сьенфуэгос. И Таблада. И последний, Херардо Торребланка, также поклялся.
Трое избранных и Монах вышли через кузницу и направились к задней Вершине, потому что Монах, Абисинио, Таблада и Торребланка были сильнее и выносливее всех, и им не с кем было посоветоваться, что делать, а остальные тем временем разошлись по своим домам. Вот так Священная Накидка пересекла долину. Встретившись на другой день, в полдень, они решили затаиться на тридцать дней, чтобы пресечь любые подозрения и таким образом приступить к сокрытию.
То, что сделали Львы, облегчило задачу августинцам. Втайне, молча, жизнью поклявшись не выдать своего дела, они разостлали чудесный Образ в закрытом Святилище Койоакана. И лучшие из них, обрекшие себя на молчание под страхом анафемы, явились, чтобы постепенно (так они говорили, за этим они пришли) как можно тщательнее скопировать образ по частям, чтобы таким путем содействовать медленному процессу принятия, сохраняя в тайне весь Образ до тех пор, пока не воссоздадут его целиком. И даже в сумерках он лежал перед ними такой свежий и яркий, словно это была Она сама, и, увидев Ее, все падали на колени, пораженные, охваченные восторгом.
Так тихо прошли эти тридцать дней, когда Империя странным образом отступила от своего упрямства и собиралась снять с непокорных Осадное положение. А за это время из тайного храма вышли три или четыре копии, которые были срочно разосланы в разные места, чтобы утвердить ставший очевидным приход Нового Христианства и его видимый результат.
Там была устроена пещера Хуана Диего, а Образ перенесли в пещеру Святого из Чальмы, с тем чтобы хранить его под огромными сводами. За ними наблюдали на расстоянии, с высоты священных холмов, оставшихся еще с доиспанской эпохи, — за пещерой наблюдали, глаз с нее не сводили несколько монахов, счастливых обретенным благом, и они допускали к нему лучших и самых надежных людей из числа индейцев. Индейцы сначала признали Ее Новопомазанной, Новоявленной наполовину неосознанно: как Бабочку-Владычицу. Так они назвали Ее, зная, что речь идет ни больше ни меньше как о Матери Христа. И, только узнав, как и почему совершалось сокрытие, можно понять, отчего Курия пришла в такое смятение при виде явного доказательства Святости своей жертвы. То было время, когда и Курия, и Корона — обезумев от страха — охотились за ликом Святого-Шамана, который им было необходимо скрыть навсегда. К несчастью. Тогда началось преследование Львов, и костры на островах стали угасать один за другим.
Поначалу сокрытие, хотя и втайне, шло громкими и радостными шагами, но постепенно они стали глохнуть, и спустя девяносто дней после того бурного двенадцатого декабря их сочли заглохшими окончательно. По крайней мере, появилось некоторое поверхностное самообладание, хотя дилемма тайны на самом деле заключалась в том, чтобы забрать Образ и как можно скорее вернуть на Тепейяк; но это было очень маловероятно.
Дева созерцает нас и замечает каждое движение, — вдруг говорит Хуан Диего, появляясь — неведомо откуда — перед доном Хуаном.