Мой Пленитель выключил мое зрение, но «последействие» осталось. Я опять переживал особые противоречивые ощущения потери чувствительности и покалывания в голове. Может показаться невероятным испытывать одновременно потерю чувствительности и покалывание, но именно это я ощущал, и я опять остался во власти своего онемения-покалывания и всех этих кружащихся пятен света.
Какое-то время я лежал, обдумывая все, что со мной произошло. У меня возникла мысль, что, скорее всего, я умер или сошел с ума, и все эти вещи не что иное, как вымыслы ума, покидающего мир сознания.
На помощь мне пришел мой опыт священнослужителя. Я воспользовался древней наукой переориентации своих мыслей. Я ОСТАНОВИЛ РАЗУМ и таким образом позволил взять верх своей Высшей Сущности. Это не воображение, это все РЕАЛЬНОСТЬ: меня используют Высшие Силы для Высших Целей.
Мой испуг и паника стали утихать. Ко мне вернулось самообладание, и какое-то время я лежал, предоставив своему мозгу следовать ударам моего сердца. Мог бы я вести себя иначе? Должен ли я соблюдать осторожность, принимая эту новую концепцию? Стал бы Великий Тринадцатый, окажись он в подобной ситуации, действовать иначе? Мое сознание было ясным, я понимал свой долг. Я должен продолжать вести себя так, как это делает хороший Тибетский Священнослужитель, и все будет хорошо.
Покой опустился на меня, я чувствовал, как блаженное состояние охватывает меня, подобно теплому одеялу из ячьей шерсти, которое защищает от холода. Незаметно для себя я погрузился в беззаботный сон, лишенный сновидений.
Мир сдвинулся. Казалось, все поднимается и падает. Четкое ощущение движения, а потом металлический лязг быстро вывели меня из моей дремоты. Я двигался, мой стол куда-то ехал. Вся стеклянная посуда, которая перемещалась вместе со мной, издавала мелодичное позвякиванье. Насколько я помнил, все эти предметы были присоединены к моему столу. Теперь все пришло в движение. Меня окружили голоса: высокие голоса, низкие голоса.
«Обсуждают меня», — со страхом подумал я.
Но что за странные голоса, так не похожие на все, что мне приходилось слышать! Мой стол двигался, но это было абсолютно бесшумное движение. Ни звуков скольжения, ни скрипа. Он как будто плыл.
«Так, — подумал я, — чувствует себя перо, несомое ветром».
Потом движение стола изменило свое направление. Очевидно, я двигался по коридору. Вскоре мы въехали в большой зал — эхо говорило о расстоянии, большом расстоянии. Качнувшись в последний раз, мой стол опустился на то, что, как подсказывал мне мой опыт, должно было быть каменным полом, но откуда он мог здесь взяться? Как я вдруг мог очутиться в пещере, о чем мне говорили мои ощущения? Будет ли наконец удовлетворено мое любопытство, или его будут разжигать все больше? Я ни в чем не мог быть уверен.
Последовало продолжительное обсуждение на всех языках, уже знакомых мне. Одновременно с лязгом, раздавшимся, когда мой металлический стол опустился на каменный пол, я почувствовал, как на мое плечо легла рука, и голос моего Пленителя произнес:
— Теперь ты опять получишь свое зрение, ты уже достаточно отдохнул.
Раздался скрип и щелканье. Вокруг меня закружился водоворот цветов, вспышек света, начали появляться неясные очертания, которые вскоре выстроились в определенную картину. Но это была картина, которую я не мог понять, картина, которая ничего для меня не выражала. Я лежал, обдумывая, что бы все это могло значить. Все молча выжидали. Потом последовал короткий, резкий, лающий вопрос.
Я услышал мягкие шаги своего Пленителя, приближающиеся ко мне.
— Ты ничего не видишь? — спросил он.
— Я вижу странную картину, — ответил я, — я вижу то, что ничего для меня не означает, какие-то волнистые линии, раскачивающиеся цветные пятна и вспышки света. Вот все, что я вижу.
Он что-то пробормотал и поспешил прочь. Я слышал, как они что-то обсуждали шепотом, потом донесся звук, который издают, соприкоснувшись, два металлических предмета. Вспышки света и цвета стали ярче. Все закружилось в безумном экстазе, потом остановилось — и я увидел.
Я находился в просторной пещере, не меньше двухсот футов высотой. Длину и ширину ее я не мог определить, потому что ее стены терялись в расплывающейся мгле за пределами моего поля зрения. Помещение было гигантских размеров, в нем было что-то похожее на амфитеатр, места которого были заполнены — как бы мне их лучше назвать? — созданиями, которые могли появиться только с картинок, изображающих богов и демонов. Самый странный из всех парил в воздухе над центром арены.
Висящий передо мной шар, который, как я догадался, должен был изображать наш мир, медленно вращался, в то время как издалека его освещали лучи, подобно тому как солнечные лучи освещают нашу Землю.
Теперь наступила полная тишина. Странные создания внимательно смотрели на меня. Я так же пристально смотрел на них, хотя перед этой могущественной толпой я чувствовал себя маленьким и незначительным.
Здесь были мужчины и женщины небольшого роста, которые казались совершенными и были похожи на богов. Они излучали ауру чистоты и покоя. Другие тоже были похожи на людей, но у них были странные, совершенно невероятные птичьи головы, полностью покрытые чешуей или перьями (мне вообще трудно было понять, что это такое), и руки, человеческие по форме, но поражающие своей чешуей и когтями.
Были среди них и гиганты. Создания огромных размеров, которые возвышались, словно статуи, затмевая своих более миниатюрных собратьев. Некоторые из них, несомненно, были людьми, но их размеры поражали воображение. Мужчины и женщины, или самцы и самки. И такие, которых нельзя было отнести ни к тем, ни к другим, или же к обоим сразу. Они сидели, внимательно уставившись на меня, и мое чувство неловкости все увеличивалось под их застывшими взглядами.
С одной стороны от меня сидел человек приятного вида со строгим выражением лица и высоко поднятой головой. Он сидел спокойно в окружении живых ярких цветов своей ауры, что делало его похожим на Бога, восседающего на Небесах. Наконец он заговорил, опять на непонятном языке. Мой Пленитель вышел вперед и нагнулся надо мной.
— Я вставлю эти штуки в твои уши, — сказал он, — и ты станешь понимать каждое слово, которое будет здесь произнесено. Не бойся.
Он ухватил меня за правое ухо и оттянул его кверху. Другой рукой он ввел в ушное отверстие какое-то маленькое устройство. Затем он проделал то же самое с моим левым ухом. Он повернул маленькую ручку, присоединенную к коробке, которая находилась у меня за шеей, и я услышал звуки. И вдруг я обнаружил, что могу понимать странный язык, который до этого был мне совершенно непонятен. У меня не было времени, чтобы удивляться этому чуду, я должен был слушать окружавшие меня голоса, голоса, которые я теперь понимал.
Голоса, которые я теперь различал, язык, который был мне теперь понятен. Да, но грандиозность понятий была по-прежнему недоступна моему ограниченному воображению. Я был скромным священнослужителем стой Земли, которую они называли «Землей дикарей», и моих представлений было недостаточно, чтобы постичь смысл того, что я теперь услышал. Мой Пленитель заметил, что я испытываю затруднения, и опять поспешил ко мне.
— Что с тобой? — прошептал он.
— Я слишком плохо образован, чтобы понимать смысл того, что они говорят, за исключением простейших слов, — прошептал я в ответ. — Все, что я слышу, вообще лишено для меня смысла: я не могу ПОСТИЧЬ столь возвышенных вещей.
Лицо его выразило беспокойство, и он нерешительно подошел к какому-то служителю, одетому в великолепные одежды, который стоял рядом с Престолом Величайшего. Они шепотом о чем-то посовещались, потом оба не спеша направились ко мне.
Я пытался следить за разговором, который продолжался вокруг меня, но у меня ничего из этого не получалось. Мой Пленитель нагнулся ко мне и прошептал:
— Объясни Адъютанту, в чем состоят твои трудности.
— Адъютанту? — повторил я. — Я даже не знаю, что это значит.