– Тише, тише, малышка! Мы здесь одни… – горячо прошептал он мне в ухо, обдавая зловонным дыханием.
– Отпусти меня немедленно!!! Слышишь, отпусти!!! Помогите!!! – во все горло верещала я, но тиран словно не слышал меня.
Я ощутила его губы на моей шее, больно впивающиеся в кожу, и меня брезгливо передернуло. Изловчившись, я со всей силы вцепилась когтями в лицо дикаря и почувствовала, как он тут же ослабил хватку, завыв от боли.
– Волот! Отпусти ее немедленно! – где-то совсем рядом раздался холодный голос Глафиры и руки злодея безвольно упали.
Я моментально отскочила в сторону и собралась вновь бежать к лестнице, но внезапно замерла под колючим взглядом ведьмы. Глафира стояла по середине коридора, сурово сдвинув брови на переносице и грозно упирая кулаки в бока.
– Даже не думай, там полно народу и тебя схватят в один миг! – предупредила она меня и я, заслышав галдеж, раздающийся снизу, понуро опустила плечи, чувствуя, как слезы бессилия начинают закипать на глазах. – Отведи ее обратно! – приказ предназначался дикарю, на лице которого теперь красовались крупные кровавые борозды.
Волот посмотрел на меня так, что внутри все перевернулось от ужаса, а затем грубо дернул за руку.
– Пошли! – зло рыкнул он, подталкивая меня в сторону бывшей темницы.
Распознав крики Деи, Глафира испуганно охнула и метнулась вперед, подхватив полы длинных юбок. Я смотрела вслед ее быстро удаляющейся фигуре, ощущая лютую кипящую ненависть ко всему окружающему. Ноги онемели и не хотели подчиняться. Но Волот не церемонился: постоянные сильные тычки в спину сопровождали меня до самых дверей тюрьмы.
– Ты еще пожалеешь об этом! – яростно, разбрызгивая слюну, прошипел он мне в лицо, когда мы дошли до цели.
Я отвела от него взгляд, держась из последних сил. Мне очень хотелось зарыдать, завыть во весь голос. Закрыть глаза и представить, что это всего лишь страшный сон. Кошмар, который и не думает заканчиваться…
Двери комнаты были распахнуты настежь. На ее пороге стояли разъяренная Глафира и поникшая Дея.
– Да как ты смеешь нападать на мою дочь?!! – казалось, будто ведьма едва сдерживает себя, чтобы не накинуться на меня с кулаками. – Еще одна такая выходка и ты узнаешь, на что я способна!!!
– Все нормально, мам, – травница дернула Глафиру за рукав, старательно отводя от меня мокрые глаза.
Я заметила на ее щеке ярко-алую ссадину, да и платье было порвано в нескольких местах. Не знаю почему, но мне вдруг стало стыдно. Я не хотела причинять боль этой девушке. Несмотря на то, что мы теперь по разные стороны баррикад, в глубине души я все еще тепло относилась к ней.
Волот еще раз грубо пихнул меня в спину, заталкивая в комнату. Следом вошла Глафира. Она внимательно оглядела пол, усыпанный стеклянными осколками, затем нагнулась и подняла один из уцелевших флаконов с иргау.
– Открой-ка ей рот! – приказала она дикарю.
Он, не медля ни секунды, подошел ко мне вплотную и схватил за лицо, грубо разжимая мои челюсти. Что есть силы я сопротивлялась, но он надавил на скулы так, что я вскрикнула от боли и больше не смогла сомкнуть губ.
Глафира приблизилась ко мне и даже не думала скрывать злорадную ухмылку на своей физиономии. Я с ненавистью смотрела в ее полыхающие огнем черные глаза, чувствуя, как прохладное снадобье затекает в мой рот и тягучим киселем опускается в пищевод.
– Можешь отпустить ее. – кивнула она Волоту, когда последняя капля отвара вытекла из флакона, а затем со сталью, звенящей в голосе, обратилась ко мне: – Ты будешь пить этот отвар каждый день, поняла?! Сама или по принуждению, мне безразлично! Но если ты еще раз выкинешь нечто подобное, будь уверена, условия твоего содержания станут очень и очень плохими! Так что решай сама!..
С этими словами женщина круто развернулась и вышла из комнаты. За ней поспешил и Волот, одарив меня на прощание недобрым тяжелым взглядом. В коридоре на мгновение мелькнула заплаканная Дея, а затем дверь моей темницы с грохотом захлопнулась. Наступила гнетущая тишина…
***
Иргау подействовал довольно быстро. Сначала я ощутила непонятную тяжесть во всем теле, голова стала неподъемно свинцовой и я свалилась без сил в темный мрачный сон.
Сколько времени я провела в тревожном забытьи – я не знала. Из этого странного состояния на грани сна и бодрствования меня вдруг вывел какой-то непонятный, едва уловимый шум в коридоре.
Я вздрогнула, очнувшись, и во все глаза уставилась на двери. В комнате было темно. Очень темно. Видимо уже наступила ночь. Лишь легкий лунный свет проникал в помещение сквозь узкое оконце и растекался небольшой светлой лужицей на полу, бликуя на разбитом стекле.