Шел урок литературы, дверь открылась, и в класс вошла завуч, а за ней незнакомая девчонка. Тоненькая такая, хрупкая, симпатичная, улыбалась совсем не робко, а открыто и чуть иронично.
– Так, молодые люди и девушки, – обратилась к классу завуч и, указав на девочку, представила: – Это Алиса Ельская, ваша новая одноклассница. Любите, жалуйте, не обижайте.
– А Ельская, Светлана Аркадьевна, это от слова «елка»? – спросил громко Денис у учительницы.
– Нет, Кедров, – не самым благостным тоном пояснила она, – Ельская, как я понимаю, от слова «ель».
– А какая между ними разница? Они обозначают разные деревья? – не унимался Денис, ободренный смешочками одноклассников и отметивший про себя, что девчушка улыбаться не перестала, а смотрит на него с явным интересом.
– Нет, слова «ель» и «елка» обозначают одно и то же хвойное дерево, – явно преодолевая желание одернуть Дениса и выговорить ему, все же ответила Светлана Аркадьевна. – Почему существуют в русском языке два этих слова, обозначая один и тот же предмет, неизвестно. Есть разные версии. По одной предполагается, что словом «ель» пользовалось в основном высшее сословие, а словом «елка» – простонародье, но эту версию опровергли некоторые летописные источники. Лингвисты склоняются ко второй версии, по которой считается, что просто в разных регионах страны это дерево называли по-разному, а с объединением земель оно вошло в наш обиход в обоих вариантах. – И не удержалась, отчитала все же, правда только интонацией: – Надеюсь, я дала достаточно развернутый для тебя ответ, Денис.
– Вполне, – изобразил он благодарный поклон в сторону преподавательницы, но не угомонился. – То есть получается, Светлана Аркадьевна, что по первой версии Ельская – это так, для изыска, а по-простому это все та же Ёлкина?
Давно ожидавший развязки этого неожиданного разговора класс грохнул дружным смехом.
– Денис, остановись, – предупреждающим тоном охладила его завуч.
– Да я к тому, Инга Валерьевна, что в нашем ряду прибыло, – веселился он. – Раньше у нас были только Кедров и Сосновский, теперь полный комплект хвойных: Кедров, Сосновский и Ёлкина. А это уже целый лес!
Народ уже откровенно хохотал, веселясь от души, и новенькая девочка посмеивалась, и эта ее необидчивость и легкость, и этот ее тихий смех необычайно понравились Денису.
Так она стала Ёлкиной. Никогда не обижалась на эту вариацию своей фамилии, но использовать прозвище позволяла только самому автору, то есть Денису, каким-то непостижимым образом: не открыто противостояла, а мягко, исподволь, но достаточно твердо не разрешала никому другому обращаться к ней так же. Просто игнорировала, когда кто-то иной пытался назвать или окликнуть ее Ёлкиной. Мило, без разговоров и объяснений, всегда открыто улыбаясь, но как-то так, что очень быстро одноклассники и пробовать перестали шутить и подначивать на тему ее фамилии. Было что-то такое в новенькой девчонке – особый характер, эдакий гвоздь в мягкой, улыбчивой и милой упаковке.
А он, Денис, влюбился. Сразу, в тот же день.
Первый раз в своей жизни. Ему пятнадцать, девочке Алисе, пошедшей в школу в шесть лет, четырнадцать.
М-да… Денис с силой потер лицо ладонью, прогоняя непрошеные воспоминания. Ладно, хорош лирику разводить, надо на самом деле поработать, а для начала неплохо все-таки поужинать.
Алиса запретила себе думать о Денисе Кедрове и прокручивать раз за разом в голове их встречу в супермаркете и как он откровенно сбежал от нее, наговорив сто бочек ерунды про работу и занятость.
Запретила, строго так, как умела освобождаться и отделываться от всякой лишней, отвлекающей ерунды, которая лезла порой в голову. Но что-то в этот раз пошло не так, и привычная схема не сработала – и Алиса все думала и думала о нем, и всплывало перед глазами то их далекое прошлое, словно она просматривала чью-то чужую жизнь, от которой остались лишь воспоминания и потрясающее послевкусие ослепительно ярких чувств и эмоций.
Не то чтобы прямо только о Денисе она и думала, но в какие-то моменты вспоминала. Пока добиралась до байкальской научной станции и там, в часы отдыха. И даже сейчас, когда снова входила в свой подъезд, закатывая чемодан, бросила случайный взгляд на просматриваемый отсюда угол дома, в котором раньше жила бабушка Анюшка, а теперь вот обосновался ее внучок, – и сразу же вспомнилось лицо Дениса и эта его приподнятая бровь.
Промелькнуло – и ушло. Особенно когда она обнаружила какую-то непонятку с дверными замками.
– Что за фигня? – не поняла Алиса.
Она совершенно отчетливо помнила, что, уезжая, закрывала дверь на оба замка – верхний и нижний, причем нижний запирается с усилием, и, чтобы его закрыть, надо немного придавить плечом дверь. Она же точно помнит, как торопилась и, поругиваясь сквозь зубы, упиралась в эту неподдающуюся дверь плечом. А сейчас она заперта только на верхний замок.