Сводился он к следующему — в ближайшее время сюда прибудет отряд стражников, возглавляемый самим достопочтенным Аку-Абеном. Далеко не последним человеком в местной иерархии. О нашем появлении стража уже извещена. Начальник городской стражи лично ставит дикарей перед выбором: либо немедленно одеться, либо проследовать в сопровождении стражников в местную каталажку и в тот же день, предстать перед лицом Судьи. Самый гуманный в мире суд несомненно вынесет быстрый и справедливый приговор — отправит дикарей на каторжные работы в местные каменоломни. Тем самым предоставит оборванцам возможность года за три искупить свою вину. Правда на памяти старожилов еще никому не удавалось так долго прожить на каторге. Месяц, от силы два.
Вот после этого объявления наступала очередь торговцев всяческими обносками.
Всего лишь трое коммерсантов, из числа лично отобранных достопочтенным Аку-Абеном, в порядке очереди, имели право предлагать дикарям свой товар. А поскольку у мяса кроме браслетов больше ничего не было, то бартерная сделка осуществлялась по принципу — один комплект поношенной одежды в обмен на один торговый браслет. Нетрудно догадаться, что львиная доля выручки от этой торговой операции оседала в карманах достопочтенным Аку-Абеном. Но и торговцы, судя по нешуточному скандалу, который разгорался среди троицы избранных, в накладе не оставались. Скандал же вызвал тот факт, что наша команда не нуждалась в услугах барыг, и теперь они выясняли между собой, должен ли почтенный Джула пропустить свою очередь или появление нашего отряда не может быть засчитано.
Поскольку мои спутники, все еще не понимали местный язык, они вынуждены были ориентироваться в окружающей обстановке чисто визуально. В целом троица моих друзей восприняла все увиденное вокруг достаточно спокойно. Способность сохранят хладнокровие в экстремальной ситуации все они, на моей памяти, продемонстрировали еще во время пресловутого теракта, который свел нас вместе. Меня беспокоила возможная реакция со стороны мэра и его племянницы. Пока эти двое пребывали в состоянии шока. Упреждая возможные эксцессы я кивнул головой Смиту в их сторону. Тот правильно понял мой намек и ответным кивком пообещал, в случая необходимости, предпринять необходимые меры.
В отличии от торговцев, мои друзья не оценили наши наряды. С их точки зрения выглядело все совершенно нелепо.
Шестеро оборванцев, со мною во главе, с удивлением оглядывались вокруг и разглядывали друг друга. Почему оборванцев. А как еще можно назвать людей, облаченных в потрепанные холщовые рубахи и поношенные штаны. Я бы, пожалуй, даже штанами не рискнул назвать то, во что мы были одеты. Скорее этому предмету гардероба ближе подошло бы название портки. Во всяком случае «портки» больше соответствуют онучам и лаптям, заменяющим нам обувь. У меня сложилось впечатление, что Искусственный Интеллект таким образом решил надо мной постебаться, в качестве компенсации за то, что я над ним изгалялся по полной, на протяжении двух часов.
— И как это прикажите понимать, — первым всеобщее недоумение высказал Изя Рабинович. — Что за коллекция в стиле Old Rus. Андрей, я понимаю, что ты в душе патриот своей родины и все сермяжное, кондовое, а так же посконные и домотканое близко твоему психотипу. Но не до такой же степени. Ты бы подумал о том, каково мне, правоверному иудею, все это на себе носить. И если уж, сохранять единство стиля, то женщину мог бы обрядить в сарафан и кокошник.
Не познакомься я в свое время с досье, в котором говорилось, что Изя Рабинович, гражданин Израиля и командующий космическими силами ООН, родом из Одессы, меня бы могла удивить осведомленность генерала в старорусской терминологии. Тем более что слова: сермяжный, кондовый, посконный и домотканый он произнес на великом и могучем, хотя и с отчетливо различимым акцентом.
Сейчас же эту тираду списал на общую нервозность.
Быстро обрисовал друзьям сложившееся положение дел. Заверил, что в ближайшее время полностью развернутся их нейросети и они получат возможность понимать местный язык. А пока предложил поделиться идеями по поводу действий на ближайшее время.
— Ситуация откровенно паршивая, — высказал свою точку зрения на происходящее генерал. — И одежда, по моему, представляла из себя наименьшую проблему. Лично у меня гораздо большее опасение вызывает эта стремительно увеличивающаяся толпа аборигенов, окружающих нас с явно недружелюбными намерениями. И заметьте, среди недовольных нет не одного человеческого лица.