- Место, в плане засады, очень выгодное, - хмурится Миша.
- Не мели чушь, волчара что ли, в завалах с гранатомётом засел, - смеюсь я.
- Я говорю то, что чувствую, - не обращает на мою иронию друг. - Нам бы обойти это место с той стороны, а Герман, пусть здесь заляжет.
- Миша, ты в своём уме, мы что, на войне? Бегом! - вот мнительный парень. Показывая пример, я смело бегу к развалинам, даже автомат не стал стягивать с плеча. Краем глаза вижу, как петляет Миша, прыскаю от смеха. Вот умора!
Автоматная очередь застаёт врасплох. Я останавливаюсь, словно громом оглушённый и кручу головой, словно гусь перед колёсами грузовика.
- Ложись! - остервенело орёт Миша.
Ещё одна очередь выбивает клочки материала, и живот обжигает боль. Как куль заваливаюсь на землю.
Миша, непрерывно отстреливаясь, подкатывается ко мне, оттаскивает под разбитые балки. Там уже, забившись в угол, клацает зубами Герман Ли, но всё же пытается стрелять, высовывая ствол из-за камней.
- Так всегда бывает, не обстреляны ещё, - успокаивает нас Миша.
Но мне безумно стыдно. Надо же, едва в штаны не наложил! Целый лейтенант, хренов!
Кровь струится из-под ткани, но от стыда, даже боли не чувствую, а сознание легонько уплывает, словно воспаряю в небо.
- Перевяжи! - рычит Герману Миша, не переставая поливать огнём темнеющие развалины.
Очнулся резко, в рот льётся вода.
- Кого-то загасил, - неуверенно говорит Миша. Достаёт из пилотки иголку, слюнявит нитку. Чего это он шить собрался? Удивляюсь я.
Он бесцеремонно разматывает повязку, из-под которой, не переставая, льётся кровь, стягивает края раны и смело тычет иглой.
- Блин, что ты делаешь?! - взвываю я, но стискиваю зубы. Жду, когда Миша закончит шить. Игла с хрустом входит в кожу, выходит с другой стороны раны, Он делает узелок и, вновь мучения.
- Я так собак своих зашивал, - с мрачной улыбкой говорит Миша. - Тебе повезло, печень не пробило. Сейчас подорожника разомну и забинтуем. А ты молодец! - неожиданно хвалит меня, - когда шил своих собак, они сильнее выли.
- Непонятно, кто это в нас стрелял? - кривясь от боли, говорю я.
- Такое ощущение, именно нас ждали, словно навёл кто-то, - замечает Миша.
- Этого не может быть. Прапорщик Бондар, никому бы не смог сообщить и зачем ему. А больше, о нашей операции никто не знает, - но внезапно вспоминаю внимательный взгляд генерала Щитова. Чушь, какая! Отбрасываю нехорошую мысль. Не будет ради какого-то зелёного лейтенанта мараться целый генерал. Да и повода нет. Может, ревнует к дочери? Глупо, перевёл бы в другую часть или, вообще, с армии выгнал. Но кто же? Может, случайность? И всё же, во мне гнездится уверенность, это не просто так, я согласен с Мишей, ждали именно нас.
- Знаешь, что больше всего непонятно, это то, почему тебя не убили? - неожиданно заявляет мой друг, - с такого расстояния не попасть невозможно.
- Наверное, не снайпер, - ухмыляюсь я, закашлялся и едва сознание не теряю от боли.
- Или наоборот, снайпер, - загадочно изрекает Миша, - а может, от метро нас отгоняли.
Гл.8.
Некоторое время Миша осматривает развалины, где, по его мнению, он сразил автоматчика. Приходит растерянный, задумчивый, в глазах непонимание и в связи с этим, страх.
- Ушёл? - догадываюсь я.
- Его точно подстрелил. Хорошо всадил, прямо в живот, вся земля в крови, целые лужи!
- И где же он?
- Ушёл и даже автомат унёс. Там ещё волчьи следы есть, они совсем рядом с человеческими, буквально вперемешку друг с другом. Что будем делать?
- В часть идти, - мрачно заявляю я, катая по ладоням свой чёрный камень. Каким-то чудом он не измазался кровью и сейчас внимательно осматриваю его поверхность. Окаменелые ракушки отпали, обнажив слегка бугристую поверхность. Теперь камень имеет несколько иную форму, он явно не круглый, а вытянутый и определённо напоминает сердце. Такое открытие меня сильно удивило, неужели он искусственного происхождения, но это невозможно, судя по окаменелостям, ему сотни миллионов лет. Вытряхнул из целлофана НЗ, я осторожно уложил в плёнку камень и засунул его подальше от кровавого пятна на моей форме. Затем обратился к Ли: - Помоги мне подняться, что-то у меня не по делу кружится голова.
- Много крови потерял, - хмуро произносит Миша, - тебе в госпиталь надо. Я тебя немного подлатал, но нужны антибиотики иначе, можно заработать воспаление, а там и до сепсиса недалеко.
- Утешил, - буркнул я.
- Послушай, Кирилл, чего ты выскочил, зачем поставлялся как последний кретин? - в сердцах ругнулся Миша. На его лице пробежались бугры, а ноздри раздулись как у быка, увидевшего перед своей рожей тореадора. Все эти признаки указывали на то, что мой друг испытывает крайнее эмоциональное волнение.
- Так я ж даже не мог подумать, что волк начнёт из автомата отстреливаться, - пошутил я.
- Интересная версия, - медленно проговорил друг и к моему удивлению задумался.
- Ещё скажи, что то был оборотень, - фыркнул Ли, но наткнулся на тяжёлый Мишин взгляд, помрачнел и, пожав плечами, попытавшись полностью раскрыть свои узкие глаза, с ехидством спрашивает: - Миша, ты действительно веришь во всю эту чушь?
- Я в живот ему несколько пуль всадил, а ты знаешь, стреляю я метко, от таких ранений медведь бы загнулся, а этот ушёл ... причём странным образом человеческие следы как-то трансформировались в волчьи.
- Сказочник, - фыркнул кореец, но в чёрных прорезях его глаз колыхнулся ужас.
- Хватит рассказывать байки, мы не в пионерлагере, здесь нам больше делать нечего, уходим, - решительно произношу я, ощущая, как наливается жгучей болью рана.
Как трудно идти, нитки скрипят, кровь сочится, мучает жажда, ежеминутно накатывает дурнота, ноги дрожат, перед глазами вспыхивают световые пятна. Пытаюсь прислушаться к своим ощущениям, неужели возникают галлюцинации. А ведь точно, огни! Я с трудом воспринимаю реальность, и не сразу понимаю, что перед нами КПП. Меня укладывают на жёсткий топчан, вливают в рот воду. Старший лейтенант объявляет тревогу, скоро прибудет рота Обороны, а меня увезут в госпиталь. Как жаль, со Стелой не попрощаюсь. Перед глазами появляется её видение, но за ней стоит, крепко сжав губы, генерал Щитов. Я отмахиваюсь, они исчезают, а им на смену выплывает полковник Белов, он улыбается словно добрый дедушка, затем мрачнеет: - Вот как бывает, Кирилл, оказывается генерал начальник над нечестью, что расплодилась в заброшенном метро. Необходимо отобрать чёрный камень, иначе он уничтожит всех нас. В том метро есть одно потайное место, где сила артефакта сводится к нулю, его необходимо отнести туда и как можно быстрее. Я знаю, метро должны скоро взорвать и тогда все наши усилия будут напрасны, каста Ассенизаторов исчезнет, а вместе с ней рухнет весь мир. Торопись Кирилл, вспомни для чего ты здесь, возвращайся к своей напарнице! - почти кричит он, и я отключаюсь.
Госпиталь в Подольске - операцию сделали, сижу на уколах и таблетках, здоровье стремительно возвращается. Главврач удивлён скоростью заживления и, хотя печень была не задета, ранение весьма серьёзное, мог изойти кровью. Хорошо Миша в своей деревне научился зашивать собак, вот и пригодился его опыт, иначе кровью изошёл, а я ещё такой молодой. Внезапно мне так стало себя жалко, что едва не всхлипнул, но мгновенно выругался сам на себя - нечего нюни разводить! А ещё меня постоянно преследует странное ведение, что случилось со мною перед потерей сознания, я чётко помню слова полковника Белова, они шилом запали мне в душу, но я разумом понимаю, всё это плод моего воспалённого сознания ... но слова полковника не хотят испаряться из моей памяти.