Выбрать главу

- Они тебе жилы на ногах резали, а затем ты превратился в дракона.

- Замолчи! - взрываюсь я. - Другой темы для разговоров нет? Лучше расскажи, как первый курс закончила, скольких мальчиков с ума свела.

- Нормально закончила, мальчиков многих с ума свела, - мигом надувается она.

- Не сомневаюсь! - фыркаю я.

Некоторое время идём молча.

- Мне кажется, наши судьбы связаны, - не удерживается в игре в молчанку Катя.

- Влюбилась что ли, - бестактно замечаю я.

- В тебя! Да мне, такие как ты, никогда не нравились! Вечно корчат из себя, а втихаря пялятся со спины, уже не одну дыру у меня прожгли!

- Да там нет нечего на что пялиться, - откровенно ржу я.

Неожиданно у Кати брызжут слёзы и она бежит вперёд.

"Вот кретин, она же, совсем молодая девчонка! Чего я на неё окрысился?" - в душе ругаю я себя сам.

- Катя! Катюша! Стой! Я не прав, - хватаю её за руку. Она останавливается как вкопанная, размазывает по лицу слёзы и такая несчастная. - Извини, Катюша, у тебя всё на месте и есть на что посмотреть, - несколько бестактно говорю я, но она уловила мой примиряющий тон и не обиделась.

- Проехали, - с иронией усмехается она, слёзы быстро высохли на лице.

- Ты симпатичная, - почти не кривлю душой я. В ней есть, что-то, завораживающее, не могу понять что.

- Не ври, - откровенно ухмыляется она. - А мальчики на меня действительно западают, липнут как мухи на варение! - с отчаянным вызовом выкрикивает она.

Я смеюсь, и неожиданно мне хочется обнять её. На этот раз она не обижается, срабатывает женское чутьё, задирает нос: - На троллейбус опоздаем, кавалер.

Пришлось пробежаться, с трудом успеваем на последний маршрут. Троллейбус, куда мы запрыгнули в последний момент, почти пустой. На задних сидениях расположилась небольшая компания, молодой человек тихо перебирает струны на гитаре, а у окна стоит худенькая девчонка, держит скромный букетик, задумчиво улыбается своему отражению в стекле и она не замечает неприятного типа, который, прислонившись к дверям, не сводит с неё масленого взгляда.

Катя глазами указывает на него.

- Вижу, - киваю ей.

- Он точно пристанет к этой девушке.

- Думаешь её надо проводить?

- Обязательно.

- А ты боец, - хвалю её.

- Просто меня бесит несправедливость. Она такая счастливая, а этот явно что-то замыслил отвратительное.

Подходим к девушке, она вскидывает на нас удивлённые глаза.

- Мы тебя проводим, тот тип тобой заинтересовался, он плохой человек, - тихо прошептали ей.

Девушка окидывает нас взглядом, кивает, как старым знакомым, в глазах ни тени страха и такая она хрупкая и нежная.

- Знаю, он не просто плохой, нелюдь, он насилует, а затем убивает, это маньяк, - этим откровением она едва землю из-под моих ног не вышибает. Я в шоке, а Катя как-то внимательно начинает к ней присматривается, щурит глаза, словно силится что-то вспомнить.

Девушка с благодарностью посмотрела на нас, трогательно дёрнула острыми плечами и внезапно произносит: - Вы за меня не переживайте, я Ассенизатор.

Гл.10.

Троллейбус останавливается у тёмных гаражей, девушка встрепенулась и выпрыгивает на тротуар. Тип, с маслеными глазами, незамедлительно соскальзывает вслед. Только хочу вмешаться, как Катя сильно сжимает мою ладонь: - Не надо!

- Почему?

- Она оборотень.

- Что?! - и внезапно, как это не парадоксально, я верю этому заявлению.

Присаживаемся на сидение, мысли сумбурные, хочу их упорядочить. Вроде как возникают различные видения, вновь мерещатся драконы, выплывает образ полногрудой рыжеволосой красавицы и словно во сне звучит её голос: "Запомни, Кирилл, я начальник, ты - подчиненный" - машинально хочу ответить: "А не пошла бы ты в жо ... !" - но осекся и остолбенел, то был 2016 год, а сейчас 1980-ый! Как такое может быть?

- Мы тоже Ассенизаторы, - врывается в сознание голос Кати.

- Ассенизаторы, мы?

- Я в этом уверена. Девушка признала нас как своих.

- Кто такие Ассенизаторы? - задаю вопрос, но уже знаю ответ.

Катя замыкается в себе, и я не хочу её тревожить. Перед моими глазами возникают образы пещерного монастыря, круглые башни наверху.

- В Инкерман надо съездить, - внезапно говорит она.

- К тем башням?

- Да.

Как-то по-новому смотрю на свою спутницу, такое ощущение, что мы с ней, как бы это слово подобрать - напарники.

- А ты сейчас совсем не похожа на ту, что была там, - стараясь подбирать слова, медленно произношу я.

- Ну да, формы не те, - насмешливо отвечает она.

- Абсолютно не это имел в виду, - смутился я.

- Ага, поверила, я припоминаю, как ты пялился на мои груди, - Катя с неудовольствием кинула взгляд на свои скромные холмики.

- Глупости говоришь, - покраснел я, и подумал: ""Вот язва!" - она словно читает мысли: - Нет, просто стерва! - озорно подмигивает, а в раскосых глазах бегают чертенята.

Мы оба остолбенели, это уже было, я тогда впервые с ней встретился, в Инкермане, и даже мысли возникли те же!

- Это не шиза? - с ужасом спрашиваю я.

- Определённо нет, это командировка, напарник, - сосредоточенно говорит Катя, в её глазах промелькнул страх, но мгновенно исчез, стоило мне поднять на неё глаза.

В молчании проезжаем бухту Омега. В скудном освещении просматривается лодочная станция, темнеют навесы, кругом ни души. Поздней осенью в Севастополе мало народа. Жизнь становится спокойной, уравновешенной, воздух очищается. Мне это время года нравится даже больше, чем лето.

На нашей остановке выходим, троллейбус ползёт дальше, провожаю Катю до самого подъезда.

- Значит до завтра, встречаемся на Графской пристани? - я смотрю на её сосредоточенную мордаху и такая меня охватила нежность, что неожиданно взял её за плечи и чмокнул в макушку.

- Угу, до завтра, - она решительно отстранилась и строго произносит: - Я не маленькая девочка, не надо меня жалеть.

- Давай в одиннадцать. С утра в военкомат зайду, отмечусь, - я сознательно пропустил её реплику мимо ушей.

- Пока, красавчик! - неожиданно она обвивает мне шею, чмокает в лоб. - Теперь ты от меня никуда не денешься, Кирилл! - насмешливо говорит она.

Мне хочется возмутиться, а как же Эдик! Хотя, причём тут он? Но вдруг с остротой понимаю, она в эти слова вкладывает другой смысл и взгрустнул: "а она славная, в такую и влюбиться можно" - но внезапно возникает зыбкий образ Стелы и я теряюсь от начавшегося в голове настоящего сумбура.

Обратно, руки в ноги, бег по пустынному шоссе, транспорт не ходит, кругом тишина, все спят, в отличие от Москвы, народ у нас ложится рано.

У гаражей замедляю бег, перехожу на шаг. Всё же у меня беспокойство за ту девушку. Вдруг мы ошиблись? Сейчас лежит она в грязи, поруганная, изувеченная.

Медленно иду по едва заметной тропинке, кручу по сторонам шеей. Место здесь гадкое, гаражи пристают впритык друг к другу, образуя всякие щели, лазы, вокруг всё заросло густой травой и разбросан всяческий хлам.

Вроде, что-то блестит на стене. Приближаюсь, пристально вглядываюсь в пятно. Боже, гараж забрызган кровавыми ошмётками, а вокруг разбросаны человеческие останки! В ужасе отпрянул, внутри поднимается тошнота, я не могу поверить в происходящее. Неужели это растерзана та девчонка? Как же так, ну почему мы её не проводили?!

Пересилив омерзение и страх, беру палку и, затаив дыхание, переворачиваю слипшуюся от крови оторванную голову. Это не она! С шумом выдыхаю воздух, сбрасываю ладонью со лба липкий пот, руки трясутся, а мысли путаются, я не могу даже представить, что это дело рук той милой девушки.

Словно в трансе смотрю на оторванную голову, зрелище жуткое, глаза открыты, но нет уже того масленого взгляда, в них навсегда застыл дикий ужас. На гладком камне сиротливо лежит скромный букетик цветов. Долго не могу прийти в себя, стою, словно под гипнозом.