- А что ты тут делаешь? - внезапно слышу приветливый голос.
Дико вздрагиваю, волосы хотят встать дыбом, резко оборачиваюсь. На меня улыбаясь, смотрит та девушка, из троллейбуса.
- Это ты сделала? - я пытаюсь погасить в теле крупную дрожь.
- Пришлось, - потупила свой взор.
- Надо было просто в милицию заявить, а не так жестоко, - моя душа буквально взорвалась.
- Странный ты какой-то, - невероятно удивляется она. - Причём тут милиция? Ну, сидел он пару раз за изнасилование, убийство не доказали. А последний раз, вообще, досрочно освободили, за хорошее поведение. И что дальше, продолжать ему жить?
Я в тупике от её слов, привык верить в закон, в неотвратимость наказания, хотя с несправедливостью сталкивался постоянно и, как это ни парадоксально, больше со стороны власти.
- Пойдём отсюда.
- Действительно, что тут уже делать? - соглашается девушка. Идёт рядом и пышет от неё горячая энергия. Она не до конца преобразовалась в человека, вокруг неё вьётся, призрачный контур питбуля.
- Звать тебя как? - оборачиваюсь к своей необычной спутнице.
- Рита.
- Учишься?
- СПИ закончила, факультет АСУ.
- Нравится специальность? - автоматически спрашиваю я.
- Нет, просто куда-то надо было поступать, а в Севастополе лишь один институт, а в другой город папа не пустил, переживает за меня, - откровенно говорит девушка.
- Знал бы папа кто ты, - горько усмехаюсь я.
- Прекрасно знает, он тоже оборотень.
- Вот как! Тогда чего боится?
- На нас тоже охотятся, это ещё со времён инквизиции - Воины Иеговы, ну и ... потусторонние иногда тоже.
- Так священнослужители служат богу, они должны выступать против всякого рода насильников, - задумчиво произношу я, а в голове вертится мысль: "какие ещё потусторонние, или мне послышалось?"
Рита невесело смеётся: - Ты знаешь, где самый большой процент педофилов? В их среде! В Ватикане вообще разрешены браки, чуть ли не с двенадцатилетними девочками. Сколько смертей и искалеченных судеб по этому поводу было. Я больше чем уверена, наступит время, вообще станут практиковаться однополые браки, а по улицам будут шествовать демонстрации извращенцев.
- До этого не дойдёт, - содрогнулся я, - пока существует СССР, этого не допустят.
- Угу, пока живём в стране Советской, - хмыкает Рита. - Папа говорит, что он развалится и к нам непрерывным потоком хлынут "западные ценности".
- Советский Союз будет стоять вечно, - не верю я. - А, что он ещё говорит? - всё же интересуюсь я.
- С Кавказом начнётся война. Поезда под откос будут пускать, дома взрывать. А на Украине власть захватят бандеровцы и откровенные фашисты, они начнут бомбить мирные города Донецка и Луганска, в Одессе заживо сожгут людей, а Крым воссоединится с Россией.
- Что за бред! Ну и фантазёр твой папа! - я вроде как усмехнулся, но на душе стало просто жутко, да и я начал что-то вспоминать из той жизни, вероятно, так и будет. Сердце сжалось от тоски и безысходности.
Рита недоброжелательно нахмурилась, судя по всему, отец для неё непререкаемый авторитет.
- Ты меня извини, но всё будет иначе. Я в армии служу, там самая настоящая дружба народов. У меня в приятелях есть аварец, грузин, кореец, а украинцев пол роты, - я словно стараясь убедить самого себя.
- Ты не показатель, - резко заявляет девушка.
- Поживём, увидим, - не хочу с ней спорить, в голове такой сумбур, но самое ужасное, в голове вспыхивают страшные картинки, я вспоминаю, как в центре Европы НАТО бомбит Югославию, как терзают полковника Каддафи, горящий Дом Профсоюзов в Одессе, как стирают с лица земли в Сирии Пальмиру ... Боже мой, неужели это действительно всё произойдёт!
- Поживём, увидим, - со вздохом соглашается она. - А вы в Севастополе недавно?
- Родился здесь, - с трудом отвлекаюсь от своих видений, хочется себя ущипнуть, у меня такое ощущение, что я сплю.
- Странно, ни разу о вас не слышала.
- А что, много таких как мы? - сбрасывая с себя оцепенение, спрашиваю девушку.
- В Севастополе я, отец, да Дарьюшка, а ещё Лаура, она рептилия ... вот вы ещё появились. Только не пойму, вроде вы Ассенизаторы, в тоже время, на оборотней не похожи. А вдруг вы дикие? - в её глазах всплывает ужас.
- И дикие есть? - удивляюсь я.
- Ещё те уроды, они никому не служат, творят полный беспредел, - Рита внимательно посмотрела мне в глаза, - послушай, а пойдём, я тебя с отцом познакомлю!
- Уже поздно, ночью, к девушке.
- Не бери в голову, для нас ночь, что день.
- А мать как к этому отнесётся?
- Её нет, она погибла.
- Извини.
- Ничего ... это давно было, даже лица не помню.
- Хорошо, пойдём. А у тебя мобилка есть?
- Что ты сказал? - не поняла девушка.
- Смартфон ... или, - я осекся: "ну, конечно же, этих прелестей ещё не придумали. Какой пещерный век!" - почесав затылок, с усмешкой произношу: - Телефон дома есть?
- Конечно.
- Матери надо позвонить, наверное, опять переживает. Далеко живёте?
- На Вакуленчука, у гастронома.
- Так мы соседи, это совсем близко от меня. Мой дом рядом с детским садиком.
- Там моя бабушка живёт, на первом этаже. Правда, её окна ниже уровня земли.
- Бабушка? А почему не вместе живёте?
- Дарьюшка не хочет, к тому же, она там район убирает.
- Её Дарьей звать? что-то кольнуло мне память.
- Нет, Дарьюшкой, - мягко поправляет девушка.
Спускаемся в балку, там развернули строительство жилого дома, а где-то в стороне мой институт. Он построен на отшибе и к нему ведёт длинная дорога, которую мы прозвали "Дорогой жизни", зимой по ней разгоняется студёный ветер, набирает силу и, лупит со всей дури в институтские корпуса и общежития, вымораживая всё тепло. Помню, занимались в аудиториях, так прямо внутри помещения, у двери, наметало настоящий сугроб, многочисленные щели не задерживали снег. А студентам нипочём, надевали перчатки и писали лекции - мы, народ закалённый!
- В балках ничего нельзя делать и жить, - хмурится Рита.
- Почему? - искренне удивляюсь я.
- Из них бьёт отрицательная энергия. По преданиям, даже колдуны не рискуют жить внутри их, а лишь на склонах, по чуть-чуть вбирая эту энергию. Если взять сразу, можно сгореть.
- То ж предания, - улыбаюсь я.
- Как сказать, наши предки очень серьёзно относились к постройке своих домов.
- А ещё кошку выпускали, чтоб определить, благое место или нет, - шучу я.
- Да, и кошку, - щуря глаза, с удовольствием соглашается Рита, - приметы на пустом месте не вырастают. В принципе, это своеобразная магия. Вот ты, плюёшь три раза через левое плечо, когда дорогу перебегает чёрная кошка?
- Плюю, - смеюсь я, - так это просто традиция. Как-то, перед экзаменами мне дорогу пробежало четыре чёрных кота, получил четыре балла. На каждого кота по баллу. Жаль, что пятого не было, так бы отлично получил.
Рита весело засмеялась: - Я кошек люблю и чёрных и белых. У Дарьюшки живёт такой изумительный чёрный кот, гладишь его, а он даже искры испускает, такой холённый, большой и важный.
В разговорах незаметно подходим к подъезду, поднимаемся на пятый этаж.
- Вот, мы и пришли, - Рита нажимает на звонок, звучит приятная мелодия.
Дверь открывается, на меня смотрит крепкий, с несильной проседью на висках, мужчина. Испытующий взгляд сменяется на понимающий. Кивает мне, заходим, протягивает руку: - Вадим Петрович, - представляется он.
- Кирилл.
- Проездом или как?
- Вообще я местный, живу рядом, в соседних домах, но, в принципе, проездом. На побывку приехал, служу под Москвой.
- Кадровый офицер?
- Нет, после института военные сборы, - я не стал вдаваться в подробности.
Рита принимает мою шинель, орден Красной звезды ярко блеснул в свете лампы.
- Ого! - поражается девушка.