- Так значит, это была правда?
- Правда.
- Я всегда ощущала себя драконом, - повела острыми плечиками девушка. Она плотнее закрыла платком тоненькую шейку, холодные брызги вздумали нас заливать сверху.
- Однако, нас скоро смоет за борт, - тревожусь я, пятясь к двери.
- Нет, сейчас выйдем в речку, там спокойнее, - Катя совсем не хочет уходить с кормы.
С трудом швартуемся у причала Голландии. Экипаж помогает пассажирам покинуть борт, катер сильно бьётся об привязанные шины. Скрип от трения, напоминает визг рассерженной свиньи и, едва последний человек высаживается, катер сразу отваливает. Вероятно, это последний рейс, бухту точно закроют, придётся добираться обратно на автобусе, а они практически никогда не ходят.
Едва вышли из бухты и направились к устью реки, как волны, словно их посадили на поводок, успокаиваются, лишь изредка, под порывами ветра, нервно дёргаются.
- Мы в Инкермане с тобой познакомились, - уверенно говорит Катя. - Точно, я вспоминаю! Ты на работы пришёл устраиваться, а я уже была взрослой женщиной, - восклицает она, - какой кошмар!!!
- И всё было при тебе! - не удержавшись, хмыкаю я.
Она с прищуром смотрит на меня, - не зарывайся, напарник!
О, как мне знаком этот взгляд, я искренне улыбаюсь: - Узнаю тебя, напарница.
Она неожиданно весело смеётся, ласково смотрит в глаза: - А знаешь, ты мне тогда так не понравился, типичный надутый индюк!
- А ты меня, буквально до кипения доводила, - вторю ей: "Кирилл, я начальник, ты - подчиненный".
- Ага, на тебя как залезешь, так и слезешь, быстро меня на место поставил.
В груди потеплело, словно родственную душу встретил, амнезия растворилась как туман под палящим солнцем, и старый мир связал нас крепче брачных уз.
Вдыхаем солёный воздух, двигатели мерно гудят, неназойливо, порывами, доносит запах дизтоплива, мимо проплывают берега, у причальных стенок стоят военные корабли, между ними затесался плавучий док, вдали просматриваются контуры морских кранов. Иной раз, мимо проходят катера, пыхтят буксиры, на нефтебазе заправляется топливом МПК.
Катя порылась в сумочке, вытащила свежий батон: - Будешь? - протягивает половину.
Отрицательно повёл головой. Тогда она нащипала крошек и кидает в воздух. Глазастые чайки мигом узрели лакомство, с ржавыми криками спланировали вниз, щёлкают клювами. Одна из них, даже садится на леера, вытягивает шею в сторону рыжеволосой девушки, боязливо перебирает лапами.
Катя вытягивает ладонь с кусочком булочки, птица подскакивает, ударяет жёстким клювом по пальцам и, довольная взмывает вверх. Катя смеётся, потирает ладони друг о дружку: - Чуть пальцы мне не отхватила, зараза!
Вскоре выходим к устью Чёрной речке. Здесь небольшая бухточка, справа - Малый Инкерман, слева - Большой Инкерман. Швартуемся, ловко заброшены на кнехты канаты, матросы помогают пассажирам выйти. Оказываемся на берегу, рядом гремит состав, мелькают вагоны и сквозь шторки выглядывают любопытные лица, Москва- Севастополь.
Идём вдоль путей, народа мало, все или на работе, или уже сели на катер. Впереди мост, он разграничивает море с речкой. По бокам уже виднеется камыш, у самой поверхности носятся стрижи. Неужели ещё мошки остались, вроде как, холодно уже?
Входим во владения Пещерного монастыря, в пустынном тоннеле гулко стучат шаги, такое ощущение, что заходишь из одного мира, а появляешься - в другом. Это почти правда, стоит нам только выйти с противоположной стороны, как окружает тишина, мрачные скалы высятся над головой и два орла планируют на огромной высоте.
Пещерный монастырь заброшен, людей нет, повсюду сплошные развалины, наверху угадываются контура круглых башен - нам к ним. Сейчас можно идти не в обход, а через крутые лестницы монастыря и подняться прямо к ним.
Как здесь тихо, мы абсолютно одни, идём к темнеющему ходу, становимся на высеченные в скале ступени, всюду царит полумрак, на душе неспокойно, Катя вздрагивает, жмётся ко мне. Вроде чего бояться, мы часто бывали здесь, но на этот раз, всё иначе. Кто-то или что-то, здесь обитает. Мы чувствуем на себе пристальное внимание, словно призраки покинули свои захоронения и неодобрительно взирают из пустоты. Вспоминаю нишу, заполненную человеческими черепами. В будущем, монахи сложат их в одной из пещерок, выставив на всеобщее обозрение. Странный поступок, хотя, мотивировать его пытались, вроде как мудрой, надписью: "Мы были такими же, как вы, - вы будете такими же, как мы". Но зачем к этому привлекать души умёрших, покоились бы они не потревоженные светом под толщей земли. А сейчас их выволокли на божий свет, и появилась острая враждебность к человеку.
На пути встречаются многочисленные ответвления, пустые залы, зияют следы кострищ, стены изрисованы, а из уродливых окон струится свет и моментально гаснет в мрачных залах.
В своё время я иначе воспринимал свои путешествия по лабиринтам Пещерного монастыря, сейчас же закрадывается мысль, что стоило бы его обойти со стороны кладбища. Но, невзирая на подкрадывающийся к сердцу страх, карабкаемся по крутым ступеням, и, внезапно упираемся в завал, в недоумении отпрянули, осматриваемся по сторонам, замечаем круглый лаз, вероятно, это обходной путь. Лихорадочно туда лезем и оказываемся в незнакомом тоннеле, мы переглянулись. Катя, прижимаясь ко мне, неуверенно произносит: - Вроде как с поверхности тянет?
- Похоже, - я вдохнул холодный воздух и неопределённо пожал плечами. С опаской окинул взглядом подземный ход. Он освещён неясным светом, вероятно лучики солнца нашли какие-то щели и проникли внутрь, поэтому можно что-то различить в полумраке.
- Тогда пойдём? - Катя старается скрыть дрожь.
- А не лучше ли нам вернуться и обойти мимо кладбища? - осторожно замечаю я, как не мне знать, как опасны и непредсказуемы неизвестные подземные ходы.
- Немало времени потеряем ... давай немного пройдём, до поверхности совсем близко, - вздыхает девушка.
- Как знаешь, - я крайне осторожно двинулся вперёд.
Звук шагов гулко разнёсся в пространстве, непонятным образом убежал далеко вперёд, но спустя несколько минут подкрался сзади и погас у самых ног. Ощущение столь неприятное, что я непроизвольно вздрагиваю и оглядываюсь, ожидая увидеть нечто ужасное.
Катя, не замечая, что делает мне больно, вцепилась мне в бок, срывающимся голосом, импульсивно произносит: - Странное эхо ...
Неожиданно темнота с издевкой отзывается: "Странное эхо ... хо-хо-хо" - уносится звук вперёд и, неожиданно сзади чётко произносит: "Странное эхо", - и с шелестом растворяется, напоследок рассмеявшись: "Хо-хо-хо".
Катя взвизгнула и метнулась вперёд. Хватаю её за пояс: - Тихо!!! - и началось:
"Тихо! Хо-хо-хо-хо-хо!" - с радостью откликается эхо и через несколько минут вкрадчиво спрашивает: "Хо-хо-хо?"
- Это просто эхо, - клацая зубами от страха, шепнул я Кате в самое ухо.
"О-о-о-о" - промчался стон под сводами.
Катя энергично кивнула, но в огромных глазах заплясали панические огоньки. Я поднял ладонь, намереваясь привести её в чувства, слегка шлёпнув по щекам, но она наотрез мотнула головой и стиснула зубы. Я обнял её за плечи, и, стараясь сильно не шуметь, побрели дальше.
Разговаривать расхотелось напрочь, как зомби бредём по бесконечному тоннелю, а эхо с маниакальным усердием ловит наши случайные звуки и выдаёт на свой лад. Вот Катя споткнулось, и темнота взорвалась радостной какофонией.
- Однако, - сорвалось с моих губ.
"Однако ... ко-ко-ко", - закудахтало эхо.
Спустя некоторое время эхо начало ослабевать, но на смену выползли непонятные тени. Мне показалось, что-то лохматое, с упитанного кота, стремительно проползло по своду тоннеля. Я в ужасе обернулся, но тёмное пятно растворяется, как чернильная клякса в тазике с водой.