Корни с хрустом рвутся, кубарем несусь к кладбищу. Внезапно сверкают страшные когти, напарница легко меня ловит, подносит к своей морде, нечто смешка вылетает из зубастой пасти, раздаётся голос, и словно басовито заиграл орган: - Как самочувствие, Кирюха?
- Нормальное, но такое ощущение, что ты хочешь сломать мне рёбра.
- Твоё тело как у слизняка, хочется взять и раздавить, - звучит её насмешливый голос.
- Э нет, Катюша, ты не балуй! - пугаюсь я.
- Это просто милая шутка, напарник, - и словно громыхнуло в небе.
Она резко ударяет крыльями о землю и легко взмывает вверх, душа мгновенно уходит в пятки, но и появляется восторг. Кручу головой, внизу свирепствует ураган, а в центре мечется, облачённая в призрачный балахон, старческая фигура, а из открытой могилы выбирается ещё один мертвец.
- Это Раббан и Датан! - восклицаю я в удивлении.
В несколько взмахов преодолеваем бухту, летим над Севастополем. Как он красив с высоты! Чёрное море, с застывшими военными кораблями, множество огоньков, силуэты зданий и огромное небо в жемчужных звёздах.
Никем незамеченные мы пролетаем центр города и опускаемся на пустыре, за радиозаводом. Катя разжимает страшные когти, едва не падаю, она со стоном перевоплощается в девушку.
- На это раз мне сложнее было сделаться человеком, - её лицо бледное как простыня, - в следующий раз сам будешь перевоплощаться, - с обидой заявляет она. - Вот мужики пошли, всё норовят на бабах поездить! - в сердцах восклицает она.
- Очки тебе просто необходимы, Катюша, твои глаза - нечто запредельное, - я пропускаю мимо ушей её ехидное замечание.
- Сильно светятся?
- Не то слово!
- Жаль, что такую красоту придётся закрывать, - она явно взгрустнула. - Попасть бы в такую страну, где это было бы нормой, - мечтает она.
- Есть такая страна, - вспоминаю я свой сон, - но дорога нам туда пока закрыта.
Мы идём в сторону завода, ощущаем доносящийся от него гул, он и ночью работает. Гордостью наполняется сердце за советский народ и моментально ухает вниз, я знаю, что его ждёт. Наступит время Перестройки и Гласности, откроется "дверь" в большой цивилизованный мир и непрерывным потоком хлынут "западные ценности", а с ними жулики всех мастей. Цеха разграбят, людей выкинут на улицу, помещения заварят стальной арматурой, за бесценок скупят разгромленные цеха и сдадут под магазины и склады. Тогда я думал, это просто бандитский беспредел, теперь знаю, то глубоко продуманный план уничтожения целых стран, нити которого идут из глубины веков. Сначала навязывается рабская идеология, и как только массы дойдут до нужной кондиции, начинают действовать. Рабы уже не станут сопротивляться, будут безропотно смотреть, как уничтожают страны, убивают их самих, навязывают фальшивую культуру. Но, а сейчас ещё процветают фабрики, гудят заводы, ресурсами занимается государство, конституция священна: "Эх, хорошо в Стране Советской жить!" - выплывают строчки из патриотической песни. Неожиданно рядом чихает двигатель, мы выходим из-за заводского забора и замечаем, у клумбы с кипарисами, светящиеся фары милицейского уазика, у открытого капота возятся несколько сержантов.
Стараемся пройти незаметно, впечатления от встреч с представителями власти у меня остались не очень лестные.
- Опять менты, - вздыхает Катя. - А другой дороги нет?
- А чего это они должны к нам приставать, мы что, нарушаем чего? Идём себе спокойно.
- Ага, и "примус починяем", - у Кати вырывается язвительный смешок.
Как некстати нас замечают, подходят двое: - Что делаете ночью у режимного предприятия? - раздаётся властный вопрос?
- Гуляем. Я в отпуске, вот с ... сестрой решили пройтись, - от сержантов не укрылась моя неуверенность.
- С сестрой? - насмешливо замечает один из них.
- Да, какая вам разница, мы ничего не нарушаем, - слегка вспылил я, но это стало той искрой, чтоб милиционер конкретно разозлился, видно с их машиной большие проблемы и нервы начали сдавать, а может натура такая.
- Вот что, лейтенант, иди домой, иначе передадим тебя в военную комендатуру. Всю форму себе испоганил, пока кувыркался с этой, так называемой сестрой. Сказки другим рассказывай, а девушку отвезём в участок ... для выяснения личности, - у сержанта вырвался смешок.
- Таки в участок? - у меня недобро застучало сердце.
- Лейтенант, не нарывайся, топай домой, другую бл...дь себе найдёшь! - с наглостью произносит он.
Катя вздрагивает, словно прямо в сердце получила удар током, на всю ширь открывает прищуренные глаза и в упор смотрит на патрульных, её глаза излучают слепящий изумрудный свет и явственно виднеются щели чёрных зрачков. На милиционеров взгляд действует гипнотически, от пронзившего ужаса они застывают, лица заливает серость, словно они встретились с нечто потусторонним.
- Мелкие людишки, слизняки с тухлой водицей вместо крови, вам ли вякать на нас, лютой смерти ищите? - неожиданно её голос звучит на сверхнизком диапазоне.
- Катя, - дёргаю её за рукав, - пошли!
- Пока их не сожгу...
- Напарница, не сходи с ума, с них достаточно, видишь, обмочились.
- Действительно штаны мокрые,- мигом отходит Катюша, - хорошо, пошли отсюда, воняет
Быстро юркаем на соседнюю дорожку. Девушка посмеивается: - Вот интересно, что скажут начальству, почему обмочились?
- И какую сказку расскажут своим жёнам, как так получилось, что трусы мокрые, - я не могу сдержать смех. - Вот видишь, не всем нравятся твои глаза, завтра же купим тёмные очки.
- Уже сегодня! - весело смеётся Катя.
- Точно, сегодня, быстро ночь прошла. Столько событий за такой короткий срок.
- О да! А под занавес с этими козлами встретились. Знаешь, у меня такое желание было их растерзать, даже зуд изнутри шёл. Повезло им, что в штаны напрудили ... развеселили, даже гнев куда-то делся.
- В последнее время у тебя частенько такое желание начинает появляться, не к добру. Часто камень поишь кровью, смотри, в зверя не превратись, - осторожно произношу я.
- Да знаю, сама не хочу, ситуации подталкивают, но в тоже время, сам посуди, наказываем лишь тех, кого нужно, а ведь это так приятно! - она передёрнула худенькими плечами, и, спасаясь от студёного ветра, подняла воротничок.
- Ага, а как же Алёнка? - хмурюсь я.
- То был несчастный случай, - сникает Катя.
- Смотри, как бы много не было этих, несчастных случаев.
Катя молчит, вздыхает, идёт рядом такая несчастная, я обнимаю за плечи, она прижимается ко мне, такая доверчивая и хрупкая девушка.
- Эрик, Эрик! - раздаётся властный женский крик.
На встречу выскакивает доберман пинчер, короткая шерсть лоснится, высунул язык, такой радостный, что вывели погулять.
- Ты, наверное, Эрик? - Катя присаживается на корточки, с умилением смотрит на собаку и тянет к нему ладошку.
Внезапно пёс взвизгивает, и с воем шарахается в сторону, ломая кустарник, несётся прочь, вероятно, ещё долго, хозяйка будет его искать.
- Чего это он так? - пугается Катюша, в изумрудных глазах обида и непонимание.
- Привыкай к новому статусу, напарница, - усмехаюсь я.
- Молодые люди, собаку не видели? - на дорожку вылетает взъерошенная, не выспавшаяся хозяйка добермана пинчера.
- Видели ... такой милый пёсик, - вздыхает Катюша, - туда умчался, вы поторопитесь, он очень быстро бежал.
- Беда с ним, непослушный, в пять утра постоянно будит! - всплёскивает руками хозяйка и как трактор ломится сквозь колючки вслед за своим питомцем.
- Вот они, будни всех собачников! Вместо того, чтобы сладко спать, затем, не торопясь, заниматься макияжем, в пять утра начинают носиться по буеракам, - в недоумении произносит Катя и вздыхает: - Такой милый пёсик, всю жизнь мечтала завести собаку.