Выходя из собственной гостиной и оставляя там принцессу, Леож заставил себя думать прежде всего о делах. О делах думать отчаянно не хотелось. Хотелось вернуться обратно, обнять расслабленную и утомленную долгим вечером девушку, коснуться губами виска, провести подушечками пальцев по гладкой бледной коже и запустить пальцы в красиво уложенные кудри, осторожно вынимая шпильки. А потом долго любоваться игрой отблеска пламени камина на этом медном озере, пока…
Тихо с досадой застонав, он прислонился к стенной панели и постучался о нее затылком, пытаясь выветрить из памяти с каким жаром Ализа откликнулась на поцелуй.
Если бы не договоренность о встрече, он никуда не ушел, но безопасность девушки волновала его куда больше, чем желание вернуться и разобраться в их с принцессой отношениях.
Сбежал!
Обиженно посопев, я обиженно запустила в дверь туфлей и босиком направилась в спальню. Хмуро распластавшись на кровати и взглядом терроризируя лепные листья и цветы на потолке, я перечислила все, что думаю в адрес принца.
Явившаяся Тинна помогла мне раздеться и улечься в кровать. Не смотря на усталость, я долго лежала, думая, что Зак вернется. Но даже когда за задернутыми шторами забрезжил рассвет, принц не пришел.
— Ну, Закари, ты нажил проблемы себе на голову, — хмуро констатировала я, сложив руки на груди. — Думаешь, можно целовать меня на балконе, а потом бросить и уйти?
Не то чтобы я переживала из‑за того, что могло произойти этой ночью. Но одно дело — волноваться и бояться, а другое — остаться одной со своим волнением.
— Только появись! — погрозила я кулаком непонятно кому, повернулась на бок и приказала себе спать.
— Люблю я, ваше высочество, чай, — сказал брат Эрей, с упоением посасывая цукат и запивая приторно — сладкий вкус терпким смородиновым чаем, деловито дуя в чашку перед каждым глотком. — Хорошее это дело — чаю выпить. Особенно такого, из свежезасушенных на соломке листьев. И сахару не надо, солнцем молодая зелень напитана, его заботой. Кусты при храме растут давно, на святой земле, у самого сердца богини, как любимые детки.
О храмовом саде брат Эрей мог говорить часами. Зак это знал, ведь не первый раз бывал у пожилого храмовника в гостях.
На Зака мужчина смотрел спокойно, отечески даже, и совсем иначе, чем на приеме. Там каждый жест и каждое слово сковывали правила, а здесь, в маленькой гостиной, по ночному времени освещенной лишь огнем в камине — за окнами собирались грозовые тучи, что принесли с собой зябкую для летних дней прохладу — можно было не играть. И храмовник не играл. Или играл. Тут как посмотреть. В своих владениях, за пределами храмового долга Эрей создавал впечатление человека спокойного, умиротворенного, занятого лишь мыслями своими да книгами, которыми полнились многочисленные шкафы в гостиной.
— Да пейте уже чай, — вздохнул храмовник и улыбнулся, спокойно и миролюбиво, — еще вся ночь впереди.
Леожу не очень хотелось проводить ночь в компании брата Эрея, но и перепоручить дела кому‑то другому молодой человек не мог.
— Много в этот раз? — послушно взяв чашку в руки и согревая от нее заледеневшие пальцы, спросил Закари.
— Не очень, — сухо признал храмовник и, подхватив со столика у себя за спиной пачку перевязанных лентой бумаг, протянул ее принцу. — Чем дальше пытаюсь выследить, тем больше закрывается… Мы хоть и не маги, — он усмехнулся собственным словам, — но тоже кое‑что можем. Дар богини — особый дар. Она в нас за столько лет много чего впустила, и мне не ведомо, что именно могут другие братья.
Про магию храмовников Зак был наслышан, но совсем ее не боялся, лишь досадовал. Копии писем семерки совета, лежавшие сейчас у него на коленях, составляли едва ли десятую часть всей корреспонденции братьев, а значит, большинство тайных писем успели спрятать или сжечь, не дав им попасться на глаза подкупленным служкам.
Брат Эрей вздохнул и раздавил в пальцах сухарик.
— Если бы я знал наверняка… — хмуро пробормотал он. — Если попытаться, то в каждой мелкой записочке можно что‑то странное найти, шифр заподозрить, а узнать наверняка — не узнаешь.
Зак кивнул, он и сам понимал, что за последние годы они нашли много такого, что могло послужить обвинением в адрес каждого из храмовников, в том числе и брата Эрея, но так и не увидели явных доказательств.
Во времена давние, когда Зак еще был ребенком, все казалось намного проще, ведь весь совет встал против, все были виновны. За первые десять лет жизни на принца покушались по десятку раз в месяц, то пытаясь отравить, то пристукнуть. Совет сначала отстранили от дел, а потом и вовсе…