- А я бы и пошла, - в ее голосе был вызов, - да вот только не взяли меня!
- Не поздно еще, - его уже бесил этот разговор и он понимал, что потом будет жалеть о нем, но уже не мог остановиться. - Уйти никогда не поздно.
- Ты! - Аля ткнула в него пальцем, но слов не хватало, они не могли передать всех эмоций.
- Да, - Глеб уже провоцировал, - да, я. Не он, и что? Только его нет уже скорее всего, а я тут, рядом. И что теперь?
Глаза у Али округлились, гнев разом ушел куда-то, Глеб заметил, что она готова расплакаться, махнул рукой и быстрой, нервной походкой пошел к толпе, стоявшей у пристани.
Она ушла ночью, когда уже разложили палатки и горели костры, просто взяла свой рюкзак и ушла, и ей было плевать на то, что ночь, что она практически безоружна, совсем беззащитна, и что утро для нее может уже не настать. В этот раз она впервые не думала.
* * *
Место пореза пылало, его словно жгло огнем изнутри, из тела и она боялась этого внутреннего жара. Наверное, если бы не это, порез не казался бы таким опасным, даже если учесть обилие крови. Теперь нога распухала, рана казалась в тусклом свете спички ужасной, и Аля боялась заражения.
Наверное потому и не заметила тухлого, который в сумраке казался полусгнившим трупом, ожившим только лишь когда она приблизилась на расстояние вытянутой руки. Зубы тухлого впились в лодыжку другой, здоровой ноги, Аля закричала и, сбросив с плеча рюкзак, принялась колотить им по голове тухлого, но его липкие и склизкие пальцы вцепились в добычу и не выпускали ее. От мысли о том, что с ней происходит и насколько жутко то, что с ней станет дальше, она заверещала еще громче, задергалась и вдруг, неожиданно для самой себя, вырвалась. Кровь хлестала из раны, скорее всего тухлый прокусил артерию, но Аля не могла оставаться здесь и потому побежала без оглядки, напролом, сквозь какие-то кусты, невидимые в темноте ночи. Дикий ужас захлестнул ее разум, мыслей в голове не было, хотя где-то далеко, в самой глубине сознания, она понимала, что с пробитой артерией далеко не убежит, что нужно остановиться и перетянуть рану жгутом, однако безграничный ужас гнал вперед и она попросту не могла сейчас остановиться. А потом неожиданно нога провалилась в пустоту и она покатилась куда-то вниз, натыкаясь на острые камни и обрывая одежду о торчащие повсюду ветки.
Звезды светили все так же, как и какой-то час назад, Аля смотрела в небо и удивлялась их бездушию. Такие яркие, думала она, такие романтичные когда-то, в другой жизни, и такие бездушные. И глядя на звезды в небе она понимала свою ничтожность, свою незначительность в жизни этого мира, этой вселенной, и почему-то ей совсем не было страшно. Эмоции куда-то отступили, было только удивление, что все произошло так быстро и закончилось так неожиданно, а еще она не могла понять, почему ей совсем не больно.
Одна из теней, нависавших сбоку, вдруг зашевелилась и стала приближаться, огромная продолговатая тень, которая через секунду уже была совсем рядом, всего в полуметре от нее. Луна вынырнула из-за туч и свет ее отразился на похожем на бревно боку существа, длинном и покрытом слизью. А потом по этому бревну пробежали неяркие синие сполохи и Аля поняла, куда она свалилась и что это за существо.
Червь медленно поднимался над ней, слизь капала с его тела прямо на лицо, затекала в глаза, нос и в рот, ее тошнило, но она не могла пошевелиться то ли от ушиба, то ли от ужаса. Господи, думала она, ну зачем же так, почему это со мной должно произойти именно так, почему не быстро, не просто, а вот так, в вонючей яме, полной червей... Безглазая морда червя, покрытая поблескивающими изредка белесыми волосками, приблизилась к ее лицу, Аля застонала, словно выталкивая из себя немочь, а потом крик ужаса вырвался наконец из ее горла, дикий крик, полный боли и страха.
* * *
Аля не знала, почему они ее не сожрали, ведь они жрали всех, кто попадал в ямы. Она вообще плохо помнила, что происходило в овраге после падения, просто очнулась в какой-то момент и осознала, что все еще жива, мало того, что может двигаться и что ее никто и ничто не удерживает. Ноги слегка болели, но раны на обеих уже затянулись и это тоже в свою очередь вызывало немалое удивление. Поднявшись и ужаснувшись лохмотьям ткани, остаткам одежды, в которую она была одета, не скрывавшим теперь практически ничего на ее грязном теле, Аля огляделась. Светило холодное осеннее солнце, черви копошились далеко, около распылителя, не обращая на нее никакого внимания, если можно себе представить внимание червей, и в принципе она была свободна, вот только... что-то не то было у нее в голове, словно те самые черви, что оставили ее в живых, влезли в мозг и теперь копошились там. Казалось, что голова чешется изнутри, неудержимо зудит, да и звуки окружающего мира слышались как-то глухо, словно они пробивались через какую-то преграду по пути к мозгу. Это все слегка беспокоило, но не могло удержать ее тут, в полном вонючей жижи овраге, кишащем к тому же червями. Еле перебирая ногами она подошла к краю и полезла вверх, потом, выбравшись на поверхность, усталым взглядом осмотрела местность и безразлично, переваливаясь с ноги на ногу, побрела в сторону далеких построек.