Доковыляв до какого-то здания, вошла внутрь, прошла по комнатам, заваленным мусором, и рухнула в самой дальней из них прямо на пол. Ей смертельно хотелось спать, но сон не шел и Аля просто лежала лицом вниз, уткнувшись носом в какую-то полусгнившую тряпку, вдыхая запах плесени, который почему-то казался таким же приглушенным и нереальным, как и все звуки.
Сколько времени Аля пролежала так, она не помнила, время словно потеряло свой смысл после произошедшего; вот только в какой-то момент поняла, что давно ничего не ела, однако по прежнему не голодна, и это удивило ее. Удивление стало первой эмоцией, которую она смогла проявить с того вечера, и оно понравилось настолько, что даже улыбка проскользнула по ее губам. Перевернувшись на бок подгребла руками тряпье, лежащее вокруг, поближе, потом накидала сверху на себя, зарываясь в этот запах гнили, и снова замерла.
Со мной что-то происходит, думала она, и это что-то пугает, но не отталкивает, потому что... и она поняла почему: потому что это становилось частью ее самой, а части себя нельзя испугаться, и мысль об этом снова вызвала улыбку. Ведь нельзя же бояться своей руки или ноги, думала Аля, нельзя бояться своего мозга и мыслей, что в нем, ведь они же твои. Ты и они - единое целое, нечто общее и неотделимое... вот если бы оно было оторвано - тогда да, тогда можно, тогда страшно и неприятно, тогда нужно страдать и мучиться... а так - так-то даже и лучше, наверное, и то, что там копается, внутри головы, оно ведь тоже мое... Глаза ее закрылись и она провалилась то ли в сон, то ли в забытье, изредка лишь приходя в сознание на краткие моменты и только для того, чтобы подгрести побольше тряпья.
Окончательно пришла в себя она от каких-то непонятных звуков, доносившихся снаружи здания. Раскидала ворох гнилья, что давил на грудь и мешал дышать, встала на ноги и поморщилась от чересчур яркого света из разбитого окна. Вдохнула полной грудью и удивилась - запахи вернулись, они стали прежними, такими же, как и раньше, может даже ярче и сильнее. Прислушалась - звуки тоже вернулись, да и копошение в голове куда-то исчезло. Во всем теле ощущалась какая-то необычайная легкость, словно не было той страшной ночи, словно ее не кусал тухлый и не было никогда оврага с червями; вернулись и эмоции - она радовалась тому, что может дышать, радовалась солнцу, светившему из окна и легкому сквозняку, трепавшему покрытые слоем грязи русые волосы.
Я выгляжу ужасно, подумала она и обрадовалась этой мысли, обрадовалась тому, что вместе с усталостью ушла апатия, что снова хочется жить и выглядеть хорошо. Пошла по комнатам, нашла в одной из них лежащую на боку ванну, в которой было на три пальца пахнущей гнилью воды, окунула в нее руки и с удовольствием плеснула себе в лицо раз, потом второй, и только после этого умылась. Сняла ботинки и лохмотья, раздевшись донага, выбрала кусок ткани почище и, макая его в воду, вытерла все тело. Потом прошла босыми ногами по покрытому колющими ступни обломками штукатурки полу в коридор, добралась до лестничного пролета и стала подниматься вверх. Она хотела во что-то одеться, но не могла найти ничего подходящего, хоть и обыскала все этажи, потом решила, что так, наверное, даже лучше, ведь было настолько приятно ощущать всем телом этот теплый воздух и легкий прохладный ветерок, словно ласкающий кожу редкими мягкими прикосновениями. Поднялась на пятый, последний, услышала шум снаружи здания и, привлеченная им, вышла на балкон.
По дороге медленно катился броневик, она видела такие раньше: солдаты, группа зачистки, черные, которых боялись все - и люди, и тухлые, если они, конечно, умеют бояться. Броневик уже скрывался за поворотом, когда вдруг в ее голове прозвучал едва слышный голос:
- Внимание всем, есть тепловизор.
Аля испугалась его, этого плохо различимого голоса, ведь она отчетливо понимала, что голос идет не снаружи, что он внутри ее головы, что говорят не с ней и что вообще такие вещи не должны происходить с людьми. А потом она поняла, что там, далеко, откуда идет голос, там тепло, там бьется сердце, которое она потеряла в той, другой жизни и что сердцу этому очень ее не хватает. Аля бросилась назад, к лестнице, ведущей на первый этаж, перепрыгивая через несколько ступенек сразу, не обращая внимания на осколки стекла, впивавшиеся в голые ступни, сбежала вниз и, добравшись до первого этажа, остановилась, как вкопанная, перед дверью наружу.