- Бл... - ругнулся Череп.
- Добрались, - сказал Бик напарникам и добавил в микрофон, - ближайший объект? Тот, что снаружи?
- Прямо у дороги, четыреста метров, - сказал Волков.
- Бегом, - скомандовал Бик и они побежали.
Человек лежал лицом вверх, в боку - рваная рана, плохая, но не смертельная, ладонь раздроблена, кругом кровь, но он дышал и они все почему-то неимоверно были рады этому.
- Аптечку, - крикнул Череп.
Бик вытащил аптечку одновременно с Чейни. Череп выхватил обе - одна упала, открыл, достал шприц. Бик достал из второй, упавшей, бинты и принялся перебинтовывать разорванную руку, Чейни быстрым взмахом ножа распорол куртку раненного до локтя, Череп тут же воткнул иглу в вену.
- Пульс? - спросил он.
- Слабый, - ответил Чейни.
- Ничего, оживим, - сказал Бик, завязывая на перевязке узел.
Сказал, затем обрадовался этим своим словам, секунду не мог понять причины внезапной радости и потом понял - впервые они кому-то помогают. Впервые они стали кому-то нужны, по-настоящему. Не какому-то призрачному Распоряжению и не давно уже сгнившему Главврачу, а живому человеку. Не убиваем, а оживляем, подумал Бик и повторил это вслух.
Чейни быстро повернул голову и глянул на него, смотрел секунду и понял. Улыбнулся, кивнул и выпрямился.
- База, живой! - почти крикнул он. - Слышишь, Волков, живой! Не зараженный, не тухлый, а настоящий живой! Ты понимаешь, командир?
Рассмеялся и Бик рассмеялся вместе с ним.
- Ждите указаний, я приближаюсь, - ответил Волков, но всем было ясно, что он понял.
Броневик заревел где-то там, за поворотом, пока невидимый, но уже совсем близкий.
- Тихо, ребят, - сказал Череп. - Он что-то говорит.
Пересохшие губы раненного шевелились, но что он говорил было не разобрать.
- Воды, - догадался Чейни.
Череп сорвал с пояса фляжку и отвинтил крышку, приподнял голову раненного и приставил к его губам. Человек сделал несколько глотков, потом закашлялся.
- Чейни? - вызвал Волков и голос его был почти неразличим в хрипе помех и шуме мотора.
- Здесь, - отозвался тот.
- Ты меня, брат, прости, - голос у Волкова был веселый, это было слышно даже сквозь гул мотора в наушниках, - давно хотел спросить. Черепахин - понятно, Быков, ну, тоже в принципе, а ты... Почему ты - Чейни?
Сухой звук выстрела, принесенный ветром со стороны дома, не дал Чейни ответить. Раненый снова захрипел и зашевелил губами. Они встрепенулись, как по команде, и напряглись.
- Что он говорит? - спросил Бик.
Череп склонился к человеку так, что почти коснулся ухом его губ, прислушался, потом медленно, с большими паузами, сказал:
- Лети... лети... лепесток...
- Что за... - произнес Чейни, а потом шлем его взорвался. Полсекунды он еще стоял на ногах, затем медленно повалился на землю и только после этого пришел с многократно отраженным эхом звук выстрела.
Время будто замедлилось, Бик шарил рукой в поисках автомата, лежащего тут же, на земле, совсем близко, и все никак не мог найти его; Череп медленно поднимался на ноги, доставая из-за спины свой, и так же медленно приближался по полю не разбирая дороги броневик с орущим в микрофон Волковым. Следующая пуля ударила Черепа в грудь, в левый бок, разнесла на куски броню и прошла сквозь тело, забрызгивая все вокруг теплой кровью. А потом пришла последняя, та, что вошла в спину Бику. Он посмотрел на окровавленную броню, затем на все еще что-то шепчущего раненного и упал рядом с ним.
Внезапно стало тихо, совсем, так, как будто разом отключили все звуки и только далекий рокот мотора глухо, словно из другого мира, доносился до ушей Бика. Броневик, в котором Волков,в котором спасение и которому не страшны пули. Бик из последних сил сжал руками землю и постарался ползти к этому далекому спасительному рокоту.
Раненный вдруг повернул к нему голову, открыл глаза и, глядя прямо в лицо Бику, тихо, но отчетливо сказал:
- Лети-лети лепесток... - сглотнул слюну и добавил, - а ты загадал желание?
Бик хотел ему ответить, но не мог. Раненый устало закрыл веки и добавил:
- Мины.
Часть четвертая.
Зеркало
Ветер гнал пожухлую листву по дороге, закручивал ее в маленьких смерчах и потом бережно, словно играя с дитем, опускал на землю. Редкие капли дождя падали в темную поверхность реки и растворялись в ней, словно их никогда и не существовало, будто они всегда были частью этой медленно плывущей к морю мути.
- Детей вперед! - кричал кто-то на переправе.
- И женщин! - вторил ему другой голос.
Аля смотрела назад, на извивающуюся ленту дороги, и молчала. Глеб сидел рядом, опустившись прямо на бетон разбитого моста, спиной к бетонной же свае, и тоже молчал. Толпа шумела и волновалась, каждый старался сесть на паром первым, а если это не удавалось, хотя бы всунуть одними из первых кого-то из близких; это вызывало бурное возмущение остальных, иногда грозящее перерасти в настоящую драку, и если бы не трое военных врачей, следивших за порядком, побоища было бы не избежать.