Они уехали, пожелав сохранить жизнь, и не понимая, что для нас, оставшихся лицом к лицу со смертью, они раз и навсегда умерли…
И только в одном для нас был плюс от их позорного поступка. Как и есть плюс в том, что нам противостоял серьёзный противник, через противостояние с которым мы закалялись и учились переступать через страх и быть воинами. И плюсом было то, что через искушение дезертирством мы вышли, вспомнив и по-новому оценив такие понятия, как воинский долг и присяга.
Последняя прискорбная страница истории Ермоловского батальона пришлась на первые числа апреля, когда нас на позициях в Орехово окончательно поменяли подразделения Внутренних войск, и мы вышли оттуда, уставшие и измотанные, на базу у Ачхой-Мартана.
Там ранним утром, в клочковатом тумане, состоялся единственный в истории батальона стихийный Круг.
Дело в том, что ещё изначально, при нахождении на территории Прохладненской бригады, казаки приняли решение во время службы в Чечне Круги не проводить. Но ситуация складывалась так, что именно сейчас из этого правила необходимо было сделать исключение.
Мы сладко досыпали утренние часы, когда нас разбудили крики:
— Казаки! Казаки! Все на Круг!
Выползаем, потягиваясь из палаток. К группе из двадцати-тридцати казаков, окруживших что-то, со всех сторон стягивались бойцы, представлявшие все подразделения батальона.
— Что случилось? — спрашиваю у казаков.
— Дезертиры… Поймали тех, кто ходил от костра к костру и подбивал ребят оставить батальон…
Казаки кольцом обступали двоих лежавших на земле бойцов. Кое-кто норовил пнуть их сапогом по рёбрам; терцы шумели, и, раскаляя ситуацию, «заводили» друг друга.
Ваня Уваров, молодцевато выглядевший широколицый усатый казак средних лет, вскинул автомат и, передёрнув затвор, затрясся, готовый разрядить в дезертиров «магазин».
— Застрелю!.. Суки продажные!..
Бойцы оттаскивают Ивана, но он на прощание, с размаху, бьёт одного из дезертиров прикладом по затылку. Окунувшись в лужу, лежавший на земле агитатор поднял лицо. Оно было покрыто толстым слоем грязи, и мы увидели его широко раскрытые, полные ужаса глаза.
Над дезертирами стоит широкоплечий казак, его движения степенны, и в словах, лишённых эмоциональности, чувствуется уверенность. Он говорит, обращаясь к казакам, медленно, растягивая слова:
— Этих негодяев казаками называть нельзя… Они позорят наш Терек… Таким, как они, наше общее презрение…
Кто-то сзади меня в полголоса комментирует:
— Коля Литвинов… Это он этих козлов вычислил, наблюдал за ними, и «накрыл» их как раз во время агитации…
Казачье «море» шумит. У некоторых бойцов сдают нервы, они рвутся к лежавшим в луже дезертирам, а те, кто ещё могут себя сдерживать, стараются удержать и остальных. Однако, не смотря на слабую защиту, ещё не раз агитаторов пинали, окунали лицом в лужу, и плевали в их замазанные грязью физиономии. И только когда Круг выплеснул все свои эмоции, дезертиров повели куда-то под прицелом автомата, как преступников.
Я думаю, что некоторых казаков этот показательный случай удержал от плохого поступка, но, тем не менее, масса дезертиров оказалась довольно большой — более пятидесяти человек, и только потом мы поняли, что все их действия случились не спроста.
Для чего прибыли эти бойцы в Чечню? Что искали они на войне? Ну, уж точно не казачьей славы…
Когда дезертиры шли к вертолётной площадке, оказалось, что они тащат с собой узлы и баулы. И этим они тоже отличались от нас, оставшихся казаков, прибывших на войну за-ради идеи, помнящих о долге и с омерзением наблюдающих, как некоторые тыловые идут вслед за штурмовыми подразделениями с одним единственным лозунгом: «Пограбить-то как хочется!». А оказалось, что и среди наших были такие же…
Все вещи, кроме уставных, у дезертиров отбирали, и, собрав большую кучу, подожгли её.
Они уходили от нас в состоянии страшного самоопустошения, похожие на толпу пленных румын. И ведь прав был Колька Литвинов, сказав про них: «Не казаки…».
Заканчивая повествование о дезертирах — чёрной странице истории батальона, хочется сказать и о том, что и в этом было испытание казаков на прочность. До Чечни мы были рудой, а теперь, пройдя через горнило боёв, раскалённые, легли на наковальню, и от металла отбился шлак и окалина. И эта ситуация с дезертирами была для нас остужающей водой, в которой металл получил закалку.
И благодарю Тебя, Господи, что дал ты мне и моим братьям сил, чтобы остаться верными Тебе и верными присяге. Не отвернись по милости Своей от нас, и не оставь тех, кто когда-то по человеческой слабости присягу нарушил, и через это, по незнанию, оставил Тебя…