Люди, протрезвев, с утроенным усердием принялись за работу. Понимание, что альтернативой может обернуться беспросветная кабала лучше всяких увещеваний. В итоге через пару трудных лет дефицита, производство наладилось: вышло к прежним рубежам и уверенно их превысило. Полки магазинов стали заполняться товарами потребления, продававшимися не из-под полы или по блату; исчезло понятие 'дефицита'; зарплата стала достойной и соразмерной труду: научные работники теперь получали не столько же, сколько слесарь или дворник - вернулся успешный опыт сталинских времен. Развивая досуг, власть обновила и идеологию, приступив к тщательной работе над новой элитой интеллигенции: стране вновь требовались ученые, инженеры, художники, писатели - творцы будущего.
И люди поверили, убедившись в реальном воплощении слов партии. Так Советский Союз, совершив остановку и очистившись, обновленный с былым энтузиазмом вновь рванул вперед - к идеалам социализма. Но никто так и не смог забыть, выбросить из памяти кровавую цену, которую заплатили за этот рывок. Себя, увы, мы никак не желаем винить - слишком уж непривычно и дико. Даже если по правде так оно и есть. Ох как не зря говорилось про бревно и соломинку. Потому всегда требуется кто-то крайний. И главной мишенью неприязни стал НКГБ... Потому не стоит удивляться, что визит госбезопасности у каждого первого начальника вызывает острый приступ нервозности...
Между тем транспортный бот завершил ползучие маневры и ювелирно пристыковался брюхом к широкой трубке посадочного контроллёра. Жадно хрустнув, сработали пневматические запоры, выплюнув в черноту космоса белесые струи кислорода, тут же рассеявшиеся. Затем транспорт будто малого щенка на поводке, эсминец втянул малый транспортный бот во внешний ангар. Широкий зев ворот распахнулся с плавной, привычной для космоса неторопливостью, а после столь же неспешно сомкнулся, вновь выбросив наружу нагнетаемый воздух. Когда давление в карантинном шлюзе выровнялось, гидравлические запоры тихо вздохнули и створки ворот плавно разошлись в стороны.
Взорам заждавшегося 'комитета по встрече' открылся десантный бот, опущенный автопогрузчиком на низкую платформу. Как только створки полностью исчезли за перегородками, платформа дернулась, постепенно набирая ход, и заскользила по полозьям вглубь ангара. За несколько метров от адмирала постепенно замедлила движение, наконец вовсе остановилась. Боковой шлюз бота с шипением открылся. Первым из образовавшегося проема на металлический пол спрыгнул, лихо лязгнув магнитными набойками, пилот.
- Здравия желаю, товарищ вице-адмирал! Мастер-пилот, лейтенант Раевский, вторая эскадрилья первой гвардейской десантной бригады, десантный корабль 'Принцип', группа 'Ультиматум'! - заковыристо отрекомендовавшись, офицер чуть резко отдал честь. Сделав знаковую паузу, добавил ощутимо более мрачно:
- По приказу главнокомандующего флота маршала Гамова доставил в ваше расположение генерал-майора НКГБ Георгия Георгиевича Геверциони с рабочей группой.
- Благодарю за службу, боец, - Кузнецов козырнул в ответ. Времени мало и затянувшееся официальное приветствие явно неуместно. Но обижать исполнительного, честного парня, не имеющего представления о ситуации и просто старающегося показать себя добросовестным солдатом адмирал себе не позволил. Как ни в чём не бывало привычным размеренным и спокойным тоном поинтересовался, - У вас есть указания о дальнейших действиях?
- Никак нет, товарищ вице-адмирал. Вице-адмирал Захаров лично приказал мне поступить в распоряжение генерал-майора Геверциони на необходимое время и вывел из состава учений.
- Тогда обратитесь к заместителю начальника снабжения или же к заведующему ремонтной службой. Вас поставят на довольствие, проведут профилактику. Если проверка задержится надолго - разместят на ночлег в офицерском отсеке. Проблемы возникнут - сообщайте лично мне, товарищу Геверциони или майору Ирвину. В конце концов можете прийти на капитанский мостик. Какие-либо просьбы или замечания, товарищ лейтенант?
- Никак нет! - пилот - совсем ещё мальчишка, лет двадцати пяти, широколицый, курносый, с мощными выдающимися скулами и по-татарски темно-карими глазами - и представить себе не мог такого внимания от целого вице-адмирала. Ещё бы! Иной начальник на судьбу невольно прикомандированных может банально наплевать. Побрезговать снизойти до уровня и перепоручить гостей заботам заместителей. Которые и сами редко более ответственны. А сейчас адмирал на деле показал, что беспокоится об офицере. И такое понимание ситуации говорит в пользу командующего больше тысяч часов самых проникновенных речей или казенных лозунгов. Потому пилот, расцветившись от радости, вновь козырнул, гаркнув:
- Разрешите идти?
- Идите... - ответил, вновь благосклонно кивнув, Кузнецов. Раевский порывисто опустил ладонь и скорым шагом порысил к окружившим уже борт техникам.
- Добрый день, товарищ Кузнецов, - заметил Геверциони, наблюдавший за сценой прислонясь плечом к косяку шлюза. Затем наконец спрыгнул на палубу. Взаимно козырнув, обменялись крепким скупым рукопожатием. В продолжении политеса генерал-контрразведчик с небрежной ухмылкой произнес:
- Лично мы незнакомы, потому представлюсь полным, так сказать, титулом: Георгий Геверциони, заместитель начальника армейской контрразведки ВКФ. Моя команда: Полковник Юрий Фурманов, специалист по технике, ЭВМ и аналитик; майор Роберт Чемезов, оперативник и капитан Алиса Камерун, психолог, эксперт криминалист.
- Что ж, не стану оставаться в долгу и отвечу подобающе - спокойно парировал вице-адмирал. - Александр Игоревич Кузнецов, начальник ударного дивизиона эсминцев, капитан 'Неподдающегося'. Мой адъютант, майор Ричард Ирвин. Остальные офицеры ждут на мостике.
Сказал так, что и не понять: всерьез или иронично, в ответ на выпад контрразведчика. Но на том и покончили. Геверциони кивнул, всем видом показывая, что с лишними любезностями покончено. Первым повернул нить разговора, подавая пример:
- Прошу прощения, Александр Игоревич, что в такой ответственный момент вынужден отвлекать - повод, увы, имеется и достаточно серьезный. Если не против, я основное вам по пути расскажу, а подробней - уже на мостике.
- Хорошо, - ответил Кузнецов, отрывисто кивая. Широким жестом указал вглубь коридора. - Тогда прошу, идемте.
- Только вначале просьба - прошу предоставить моим людям свободу действий в соответствии с полученными инструкциями. Действовать нужно немедленно.
При этих словах Кузнецов насупился, посерьезнел:
- Вначале прошу объяснить суть этих ... 'действий'.
Последнее слово адмирал выделил настолько явно, что Геверциони не смог сдержать одобрительной ухмылки. Уж очень 'кровавому чекисту' по душе приходились люди прямые, предпочитавшие не лезть в карман за словом и прямо в глаза говорить правду. Потому, вопреки всем ожиданиям, Георгий ничуть не возмутился независимостью ершистого вице-адмирала (который, на секундочку, получил прямое указание с самого раззвездного верха о полном содействии) и продолжил совершенно спокойно, даже дружески.
- Есть основания подозревать в подготовке диверсии члена экипажа. Нельзя исключать, что действует организованная группа. Необходимо прямо сейчас начать обследование корабля и лиц, контактировавших с подозреваемым: времени до начала учений почти не осталось, а подготовка диверсии, вероятно, уже завершена.
- Насколько я понял из формулировки, фактов и доказательств у вас нет? - вице-адмирал, приподняв бровь, вопросительно глянул на Геверциони.
- Верно - доказательств нет. Только агентурные данные и предположения. Но не стоит забывать также и специфику 'Неподдающегося'. Не стану распространяться о том, что вы и без меня прекрасно знаете.
- Тогда в качестве категорического условия требую: никакого лишнего насилия в отношении подозреваемого. И тем более - остальных членов экипажа. За исключением чрезвычайных случаев. Я, товарищ генерал-майор, своих людей не дам на заклание. В остальном действуйте в пределах компетенции. Можете так же рассчитывать на всестороннюю поддержку экипажа.