Сложнее всего оказалось проникнуть в сохранившую герметичность часть корабля. Аварийные переборки без всякой автоматики наглухо запечатались благодаря внутреннему давлению. Стальные листы переборок аж прогнулись под мощью давления. Пройти напрямую снаружи теперь было абсолютно невозможно. Даже преступно - ведь неизвестна степень сохранности инфраструктуры корабля. Если те же створки шлюзов заклинило, да и просто перекосило - ничему не остановить могучую стихию пустоты. А это значит новые жертвы. Уже какие по счету за сегодняшний бесконечный день?
Наскоро взвесив на чашах весов варианты, Геверциони твердо решил отказаться от прямого пути. Пуска потеря адмирала для бригады может оказаться роковой, только и спасение не всякой ценой следует оплачивать. Нет, не любой ценой! История давно втолковывает человеку на конкретных примерах, что из семян низости и подлости редко прорастают плоды победы. Вот бы ещё в толк пошло!
Потому, рискуя остаться на идущем прямым ходом к гибели корабле, Георгий двинулся в обход - по аварийным инженерным каналам. На удачу удалось. В паре мест в глаза бросилась деформация - исполинская сила играючи скрутила титановые перегородки словно стенки бумажного дома, да причудливой подсветкой искрили в местах обрыва силовые кабели. Но это уже сущие мелочи...
После лихорадочного забега на четвереньках с командующим за плечами, Геверциони наконец вырвался наружу. Невольно поддавшись дыханию момента, с удовольствием распрямился: позвонки приятно хрустнули в ознаменовании передышки. Мельком глянув циферблат, удачно вмонтированный на запястье скафандра, генерал лишь озадаченно хмыкнул. Судя по внутренним часам прошла как минимум пара минут - от чего Геверциони уже вовсе перестал надеяться успеть к эвакуации, а вперед карабкался лишь из чистого упрямства.
Но нет. Оказалось, что истекли считанные секунды - всего-то три с лишним десятка! Присвистнув нежданной удаче, генерал с утроенной решимостью продолжил забег. Теперь тишина, мертвенная пустота остались позади. И каждый тяжелый полу-прыжок полушаг сопровождал такой неожиданно приятный слуху протяжный вой сирен...
Успех висел на волоске, но Геверциони все-таки удалось вскочить на подножку уходящего поезда. Закрылся с тяжелым выдохом шлюз, заворочались массивные гидравлические замки - генерал с облегчением выдохнул. В сознании будто всполох выстрела мелькнуло короткое: 'Всё! Успел!'.
Словно в ответ за спиной раздался тихий хлопок, корабль норовисто рванул вперед, качнув пол под ногами. Через удивительно долгую секунду ускорение выровнялось, но лишь затем, чтобы лишь отчетливей ощутить новый удар. На этот раз качнуло на несколько порядков сильней. Геверциони - как и все спасенные - в тот миг с горькой отчетливостью понял, что это и есть последний удар везучего 'Неподдающегося'... Жаль... Как же до боли жаль! Но пока не время, нет, ещё не время для памяти. И ещё долго не будет его. Время войны - и потому нужно идти вперед. А о долге чести живые не забудут...
Щелчком откинув стеклянное забрало шлема, Георгий тяжело прислонился к перегородке и с удовольствием глотнул застоявшегося, жаркого воздуха. Словно воду хрустального, ледяного ключа. Кузнецова, так и не пришедшего в сознание, давно успели подхватить на плечи усталые санитары. Как будто нарочно караулившие у входа. Приняли с рук на руки и, не говоря ни слова, унесли в лазарет.
Вначале Геверциони только озадаченно хмыкнул. Дело, конечно, не в торжественной встрече с оркестром и цветами, но хотя бы слово благодарности! Однако мгновенно взял себя в руки, попеняв за малодушие. Стоит лишь повнимательней взглянуть на медиков - и все ясно. Усталые, слезящиеся от напряжения глаза, забрызганные кровью халаты, натруженные, уже непослушные руки. И невероятная тяжесть, рвущая душу. Раненных много - гораздо больше, чем возможности спасти: сильнее всего удар выкосил санитарные отсеки, оставив команду без лекарств. Но, что еще хуже - без профессиональных медиков. Санитары, а затем и простые офицеры - вон мелькает под обагренным халатом десантный камуфляж - становятся к операционным столам, чтобы хоть как-то помочь. Но все равно недостаточно.
Страшное знание - что помочь всем уже не удастся. Знать, что сложись все хоть чуть посчастливей, хоть самую малость! - все было бы по-другому. Но жизнь жестока, жизнь не знает компромиссов, а значит нет отдыха на войне. И приходится делать выбор - за других...
Увидев в глазах сильных людей решимость и злость, усталость и нечеловеческую муку, Геверциони лишь мысленно попросил прощения. Затем, тяжело вздохнув, оттолкнулся от перегородки - будто очертя голову ныряя в очередной омут - и твердым шагом направился к мостику.
Пройти по узким даже не коридорам - лазам оказалось непросто. Экономия на пространстве в пользу защиты и надежности дело привычное, а теперь ещё добавились тут и там спасенные запасливыми десантниками тюки, ящики и прочая. Эвакуация эвакуацией, но всегда найдется, что жалко бросить. Не без уважения Георгий отметил: несмотря на спешку вся дополнительная нагрузка расставлена аккуратно, умело закреплена тросами - ничего без разрешения не дрейфует по кораблю. Ведь при посадке из-за подобной небрежности может случится беда: кто знает точно, что в тех контейнерах? Для искры и пожара много не нужно, а вот пожара как раз и не хватает...
После увлекательного перехода, Геверциони наконец выбрался на мостик. И тут же очередное удивительное открытие: кресло капитана пустует, а пилотов всего двое. Первым лейтенант Раевский - тот самый молодой ревнитель флотских традиций, который и привез Геверциони с командой, а второй... Вторая - младший лейтенант Соболевская. Ирония судьбы: жизни преследователей, да и всего экипажа, теперь в руках хрупкой девушки, в которой так настойчиво пытались найти врага.
Такие моменты безжалостно вскрывают суть человека - когда две правды противоречат друг другу. С одной стороны правда дела, а с другой - правда сердца. Если не трус, если честен до конца - разглядишь. А уж как быть - твое дело.
Георгий понял. Спросив себя: 'Верно ли поступал?' И, не колеблясь, ответил: 'Верно! Так же сделаю во второй, третий, сотый - сколько бы ни было!' Подозрение оказалось ошибкой? Безусловно. И сложись всё менее удачно, кто бы вообще пилотировал сейчас? Однако какова альтернатива? Поверить предателю лучше, чем не поверить другу? Красиво, но подло. Все равно, что выбирать из двух зол. В таком выборе нельзя остаться чистым, даже выбирая человечный путь. Кто-то точно заметил, что в случае невозможности определить выбор логикой, следует руководствоваться гуманностью. А для себя Георгий в очередной раз уяснил: верно и обратное. Подумал генерал так же, что , не оправдывая безусловную ошибку, в дальнейшем будет по-прежнему тверд. Подумал, не догадываясь, что зерна сомнений все-таки проникли в каменистую почву души...
Пока Геверциони предавался нахлынувшим противоречивым чувствам, товарища в спину подтолкнул Ильин. Беспощадно прервав приступ рефлексии, пускай и не нарочно.
- О чём мечтаешь, генерал?
- О том, как все-таки смешны должно быть наши потуги в глазах судьбы... - Георгий сокрушенно качнул головой, прикрыв глаза, и неспешно обернулся. - Что, больше совсем никого?
- Совсем... - иссеченное морщинами, изнуренное лице Ильина на секунду вспыхнуло незамутненной яростью. Но полковник мгновенно справиться, вновь надев маску уверенного спокойствия. - Вторую вахту накрыло еще при первом ударе - Лиде повезло, что все еще оставалась в санчасти. Так что, генерал, не заглядывайся на судьбу. Если посмотреть, то именно ты с орлятами ей жизнь спас... И как теперь с муками совести?
Геверциони лишь привычно усмехнулся, едва передернув плечами. Ильин в ответ понимающе кивнул:
- Третью - завалило по дороге к шлюпу. Двоих мы вынесли, но пилотировать не могут. Из первой вахты добрались трое навигаторов и один пилот - только вот от шока малость... не в себе. Доверять ему управление... Сам понимаешь - только в крайнем, ОЧЕНЬ крайнем случае. Хотя... Скажу честно. Если бы не появился Раевский словно черт из табакерки, я бы, наверное, не перебирал.