- Так, больной, не заговаривайте мне зубы! Вы не спали пять дней - и это не смешно. Ни одного раза. Плюс к тому постоянные физические нагрузки - даже перегрузки. Я конечно не Пирогов, но со всей ответственностью заявляю: если продолжите в том же духе - плохо кончится.
- Насколько плохо?
- Инфаркт, инсульт, психоз... с охотой ответил врач. Мечтательно закатив глаза и старательно загибая пальцы. Это так сказать, разминка. А вы, например, помните, как оказались здесь?
- Честно горя - нет.
- У вас остановилось сердце. И еще хорошо, что только остановилось. Мы уж не надеялись на такую удачу.
- А могло быть хуже?
- Легко. Например - обширный инфаркт на нервной почве. Или разрыв мышечной ткани. Да что угодно! В конце концов, не приходится ожидать хорошего, если человек пять дней бегает как лось под огнем, а потом прямо на ходу теряет сознание и кулем оседает на землю.
- Давно это было?
- Часов с пару назад. И еще я вам хочу сказать: если бы не майор - у нашей славной 137-й гвардейской бригады вновь сменился командир. Пусть он и не медик, но в момент кризиса сумел сделать быстро и четко единственное верное. Аккуратно завел сердце и на закорках приволок сюда.
- Что же тут особенного и правильного?
- А то! Если бы по распространенной десантной привычке он для верности вколол стимулятор или адреналин, то сердце бы просто не выдержало. Слишком много химии за последние дни. Так что здесь на месте мы провели реанимацию и обеспечили вам самое лучшее лекарство - обычный здоровый сон.
- Доктор, - любезно поинтересовался Геверциони. Однако при этом в голосе явно ощущалось нарастающее раздражение. - А вам не пришло в голову, что из-за того, что вы здесь устроили сонное царство, бригада оказалась 'обезглавлена'? И это в условиях, когда в любой момент можно ожидать внезапного удара?
- Да, что-то мелькнуло подобное... - небрежно кивнув, ответил медик с восхитительным пафосом и безразличием. - Только при том нам гораздо лучше было известно другое: если бригада не будет, как вы выразились, 'обезглавлена' на несколько часов, то совершенно точно окажется усечена ровно на голову через день. Но уже навсегда.
- Это, черт возьми все же лучше, чем поставить под угрозу жизни тысяч людей!... - неприязненно бросил Геверциони.
Даже простое напряжение голосовых связок оказалось для организма тяжелым испытанием. Жгучая боль вспыхнула в груди и волной разбежалась по телу вплоть до кончиков пальцев. Чтобы не показать слабости, Геверциони с силой сжал зубы - от напряжения кровь прилила к лицу, вздулись лиловые вены на висках. Безусловно все это не могло ускользнуть от наметанного взгляда доктора.
- Посмотрите на себя, генерал, - назидательным, спокойным тоном устыдил медик. - Вам тяжело даже просто говорить дольше нескольких минут. А вы безрассудно пытаетесь рваться в бой. Шашкой махать... Все будет хорошо, успокойтесь. В противном случае может начаться приступ. А командовать смогут и без вас - хотя бы какое-то время. Как Чапаев говорил, место командующего где? Место командующего на месте. Где уставом, так сказать, положено.
- В подобной ситуации, товарищ доктор, решаете не вы! - прорычал Георгий. От захлестнувшего сознание генерал дернулся было, инстинктивно попытавшись подняться. Увы, истерзанное тело не разделяло благих начинаний. Уже в третий - и сильнейший - раз мгновенно накатил приступ. Безжалостно и небрежно, словно тряпичную куклу, судороги встряхивали, бросали его из стороны в сторону.
- Вот видите, - укоризненно заметил доктор. Достав из кармана куртки инъектор, вставил внутрь ампулу, насадил одноразовую иглу. - Это транквилизатор. Хотелось, конечно, обойтись без крайних мер, но вы нас вынуждаете.
После этого доктор отклонился вправо, выпав из поля зрения Геверциони. Ни повернуться, ни ответить генерал не мог - судорога по-прежнему продолжала стягивать плоть резкой болью.
- Так, сейчас будет немного больно, - раздался над самым ухом тихий голос. Холодное жало иглы проникло в мышцу руки. Тихий щелчок и содержимое ампулы прохладной волной потекло по телу. Сведенные судорогой мышцы отпустило, медленно озираясь, ушла и боль. Георгий попытался было вновь шевельнуться, но ничего не получилось - вместо боли пришла слабость. Руки, ноги, голова - все словно ватное, уже не повиновалось приказам. Мир вокруг затуманился, поплыл. Голоса постепенно отдалились, совсем затихли. Исчез так раздражавший свет. И это было последнее, что смог запомнить Геверциони. Непреодолимая сила мягко подхватила его и унесла наконец в край грез и снов.
Глава 31
Проснулся Геверциони засветло - яркий свет уже вовсю лился внутрь кузова через откинутый полог. Сразу же стал заметен контраст с ночным буйством стихии. Теперь ни ветра, ни метели не было и в помине. Только тишина, яркое солнце над просторами бескрайней тайги. Лес, лишенный долгой человеческой памяти, уже успокоился после беспощадных огненных ударов - вновь на грани слышимости можно уловить беззаботные выкрики птиц, мерный шепот ветвей, колышимых редким ветром.
Свет больше не раздражал глаз, да и былая острота зрения вроде вернулась. Наученный горьким опытом, Георгий попробовал слегка пошевелить конечностями. Обошлось. Боль если не исчезла вовсе, то как минимум отступила, словно коварная гадюка спрятавшись в прохладной тени камня.
Геверциони аккуратно, постоянно ожидая удара исподтишка, продолжил разминать затекшие мышцы. Осмелев, медленно приподнялся на локтях, осмотрелся по сторонам. Вокруг мирно спали такие же раненные. Кто-то тихо посапывал, беззаботно отдавшись сну. У других в дыхании слышался тихий стон, а сон оставался тревожным, беспокойным.
Внезапно за спиной раздался резкий шорох. Привычный слух генерала с ходу забил тревогу, во всем прежде всего подозревая опасность. Геверциони на одних рефлексах, абсолютно автоматически рывком сел, подтянув ноги под себя. Обернуться, изготовившись к нападению было делом еще нескольких долей секунды.
Только увидев перед собой осклабившегося в довольной улыбке всё того же майора Гуревича, Геверциони вновь вспомнил, где и отчего находится. Разведчик сидел на полу в расслабленной позе, словно турист на отдыхе. И только наметанный глаз Георгия отличал в каждом жесте, в каждом мимолетном движении огромную силу и внутреннюю готовность сорваться с места взведенной пружиной. Словно в подтверждение Гуревич умелыми движениями перекатывал пальцами медный пятак.
Грудь, голову и правую руку майора по-прежнему опоясывали бинты. Однако на этот раз они были чистыми, без щедрой россыпи кровавых пятен.
- Доброго утра, товарищ генерал, - радостно сказал Гуревич. - Ну вы и горазды спать.
- Доброго, товарищ майор, - безмятежно кивнул Геверциони. С запоздалым опасением, он лишь сейчас понял, что совершенно зря так резко и быстро поднялся. В конце концов, то, что ему повезло и судорога не началась по новой, еще не оправдывало глупости. Память пережитого холодком отозвалась по телу. Постепенно расслабляясь, Георгий сел на свой распахнутый спальный мешок, скрестив ноги.
- Что-то вы нервный последнее время, Георгий Георгиевич, - с откровенно наигранным сочувствием в голосе поинтересовался майор. - Не иначе сон дурной приснился?
- С вами поведешься, не то, что нервы растреплешь - поседеешь, - горестно вздохнул Геверциони.
- Да, это бывает, - согласился Гуревич, печально кивнув. И добавил как ни в чем не бывало бодрым тоном. - Однако, устроили вы тут представление. Сначала цирк, потом реставрацию застенок вашей конторы. Разве что маузером не размахивали.