Увы, вновь не было ответа. В голове крутились какие-то смутные осколки, обрывки фраз. Кажется, что упоминалась версия о внешней, неземной агрессии. С удивлением Кузнецов припоминал, что и сам вроде как разделял её. Да, да... Вместе с Ильным и грузином чекистом - как же его зовут? Ведь они на полном серьезе обсуждали варианты действий, планы...
Сейчас все это казалось плодом воображения, больной фантазией истерзанного мозга. В конце концов, на этот раз досталось ему прилично, так отчего не могли пострадать воспоминания? Такое объяснение кажется самым логичным. Разве кто-нибудь в здравом уме может всерьез полагать о том, что началась война с какими-то пришельцами? Истерия и психоз - и только так!
Немного успокоившись, Кузнецов приободрился. Теперь положение казалось не таким уж плачевным. Может быть, никаких страстей с войной и вовсе не было? И единственное, что реально, так это полученные травмы? Полученные во время какого-нибудь лихого маневра на учениях?
Даже такой вариант сейчас ничуть не смущал адмирала. В конце концов, лучше пожертвовать парой звездочек - да пусть и погонами! - чем подписывать тысячи листов похоронок.
'Да, да, всё именно так! - активно подбадривал себя Кузнецов. Эти слова он твердил, словно нехитрое заклинание - Сейчас, вот сейчас я открою глаза и окажусь в лазарете! Вокруг мягкий дневной свет. Словно айсберги на отдраенном до матового блеска полу возвышаются белоснежные, безукоризненно заправленные койки. И вот сейчас - да, да, сейчас - застучат по этому полу озорные или наоборот - строгие каблучки. Подойдет медсестра и спросит: 'Как вы себя чувствуете, товарищ адмирал?...'
Кузнецов настолько проникся этими мыслями, что уже буквально слышал эти самые шаги. И невольно вздрогнул, внезапно услышав долгожданный вопрос:
- Товарищ адмирал, как вы себя чувствуете? - голос оказался женский, смутно знакомый. В мыслях даже мелькали призрачные черты, хотя цельного видения все-таки не было. Но, даже не открывая глаз, Кузнецов уловил тщательно скрытые нотки отчаяния и усталости. Превозмогая боль и тошноту, Александр все-таки решился. Сосредоточившись за пару секунд, он решительно распахнул веки. И обомлел.
Не было вокруг ни коек, ни привычных титановых стен лазарета. Словно тысячи копий, зеленые гиганты елей и сосен хищно целились в верх. Среди густых хвойных крон виднелись редкие просветы, но в них... В них бескрайним океаном блестело и переливалось лазурное, земное небо...
Кузнецов обнаружил, что лежит на плаще, брошенном на землю то ли плаще, то ли - куске брезента. Руки, ноги, грудь - все стянуто тугими объятиями бинтов. Местами сквозь молочную белизну проступили, расплылись багрово-коричневые пятна. Александр попытался было поднять руку, но после первой же отказался. Пронзившая от кончиков пальцев до макушки вспышка боли оказалась слишком сильна. Кузнецов понял: даже если он сможет вытерпеть какое-то время, организм просто отключится от шока. Даже просто движения глаз, легкие взмахи век давались с трудом.
Осторожно поведя вокруг взглядом, адмирал не увидел говорившей.
- Наклонись, где ты? - тихо попросил он. Язык почти не слушался: распух и пересох. Вместо внятной речи выходила невообразимая каша, мешанина из искаженных звуков. Но все таки она услышала. Почувствовав шевеление слева, Кузнецов невольно направил туда взгляд.
Перед ним оказалась еще молодая девушка. Лицо приятное, милое. Даже несмотря на горькую печаль тревоги и усталости. А еще - тугая повязка, покрывавшая почти весь затылок и лоб. Под шапкой бинтов совсем не видно было волос.
'Они должны быть русыми, волнистыми... - внезапно вспомнил адмирал. И, прервав себя, тут же воскликнул: Откуда я это знаю? Кто же она? Она...'
И тут память вернулась. Неудержимым, рокочущим потоком она безжалостно ворвалась в сознание. Действия были грубы и поспешны, сродни не знающему жалости варвару. Вся драматичность сложившейся ситуации одним небрежным махом, одной вспышкой разом расцветилась в сознании. Адмирал наяву - здесь и сейчас - пережил за секунду все произошедшее: от начала разгрома и до самого конца.
Только одно оставалось неясным: почему он здесь - на Земле, вместе с этой девушкой. 'Её, кажется, зовут Алиса... Капитан Алиса Камерун...'
Именно с этим вопросом Кузнецов и обратился к спасительнице.
- Простите, товарищ адмирал, я не помню, - спокойно ответила девушка.
- Т-то есть? - удивился Александр.
- Я вообще мало что помню... Ну, не вообще, а из своего прошлого... - понурив голову и опустив взгляд пояснила Алиса. - Даже то, как вы меня назвали... Не помню... Только смутные обрывки, автоматические навыки... Пришла в себя в лесу, еще затемно. Вокруг бушевал пожар. Вдалеке догорал остов машины, впереди и сзади яростно полыхали еще несколько. Осмотревшись, я поняла, что не ранена. Только при взрыве отбросило и приложило о ствол головой. Но ходить, хотя бы едва, я все ещё могла. Увидев выброшенных наужу раненных без сознания, решила оттащить подальше в лес - чтобы не задело новыми взрывами. Но увы...
Вы оказались первым и единственным. Единственным, кто выжил. Лежали ближе всех. Сначала я было даже подумала, что вы мертвый. У вас кожа вся почти обгорела - так показалось, кровь везде...
Но потом заметила, что кровь идет, не сворачивается. Вот, взялась за комбинезон, оттащила на полсотни метров вглубь. Только хотела было вернуться - новый взрыв. Волной меня швырнуло - вновь ударилась головой и потеряла сознание. Пришла в себя уже засветло. Вокруг все заметено снегом - ни одного следа. Да и в памяти так же белым-бело, словно чистый лист вместо прошлого...
Девушка тяжело вздохнула и замолчала. Может ей и не было трудно говорить о своей потере - все же жалеть о том, чего не знаешь легче, чем наоборот. И все таки Алисе пришлось нелегко. Как нелегко каждому, разом оставшемуся без всего, что было дорого и близко. Даже на секунду представить себе, что вдруг разом свет вокруг померк и исчез весь мир - остались только голые, ободранные стены да завывающий одиноко по углам ветер.
Молчал и Кузнецов. Тяжесть момента лишь усилила ощущение растерянности, безысходности. Мало того, что адмирал не представлял, как и почему находится здесь. Так теперь он лишился последней возможности что-то выяснить. Выжил ли вообще кто-нибудь? Где искать следы? Нет ответа. Но если даже есть где-то остальные выжившие - то уже далеко. Вероятно, из-за метели Алису вместе с Кузнецовым просто не нашли, посчитали погибшими. Что и немудрено, если учесть обстоятельства.
- Алиса! - внезапное озарение снизошло на Кузнецова. Когда-то давно, еще в училище - на курсе анатомии или психотерапии - говорили, что можно попытаться по остаточным воспоминаниям вернуть все. В такой ситуации важно, чтобы пострадавший сам как можно усерднее пытался восстановить прошлое целое по найденным фрагментам. И вот Александру как раз показалось, что очень важный кусочек мозаики найден. - Ты говоришь, что все забыла, так?
Девушка подняла взгляд, осторожно кивнула.
- Но тогда почему ты назвала меня 'адмирал'? Может все же что-то помнишь? - Кузнецов с надеждой приободряющее глянул на Алису. Со стороны выглядело странно: израненный, окутанный бинтами человек пытается приободрить склонившуюся над ним молодую женщину.
- Нет, товарищ адмирал, я этого не помню... Простите, я совсем не знаю, кто вы... - Алиса решительно мотнула головой.
- Но... Но как же тогда? - удивлению Кузнецова не было пределов. Слова Алисы расходились с делом и Александр уже было стал опасаться за душевное здоровье помощницы Геверциони.
- Все просто, - улыбнулась Алиса. Видимо, она заметила отразившуюся на лице адмирала гамму чувств и это её позабавило. - Не переживайте, я нормальная. А назвала вас так не из-за внезапного душевного порыва. Просто когда я вас тащила в лес - на погонах без просвета разглядела вышитые звезды.
Я может, ошиблась с родом войск, но как-то сразу подумалось, что вы не генерал-лейтенант, а именно вице-адмирал... Не угадала? Ну а адмирал всяко короче громоздких конструкций с 'контр-' и 'вице-'...