Иначе его было не заманить. По телефону я не мог раскрыть ему все обстоятельства. Оставалось давить на алчность. И я пообещал, что в любом случае заинтересует его моя история или нет, он получит означенную сумму.
— Я весь внимание, — пряча деньги во внутренний карман сюртука, произнёс репортёр.
— Наденьте, — предложил я ему кольцо с «Лжекамнем», дабы избежать лишних вопросов. — Для начала позвольте представиться. До недавнего времени княжич великого княжества Большекаменского Демидов Григорий Фёдорович.
— Но-о-о, — с сомнение начал было репортёр.
— Вы всегда можете уличить меня во лжи, — ткнув ножом в амулет, произнёс я. — Итак, я расскажу вам то, что считаю нужным. Никаких вопросов с вашей стороны. Только мой рассказ. Я без понятия, сколько заплатят вам за эту сенсацию, но если статья появится уже в завтрашнем утреннем номере, я заплачу вам премию в тысячу рублей. В вечернем, пятьсот. Позже, и на премиальные можете не рассчитывать.
— Позволено ли мне будет приукрасить?
— Приукрасить, можно. Но обострять не советую. Впрочем, если вы желаете после минуты славы прятаться по дальним норам как пугливая мышь, то можете пренебречь нашей договорённостью.
— Я слушаю вас, княжич.
— Не княжич. И даже не мещанин. Подданный русского царства, решивший начать с нуля, и сделать себя сам…
Рассказ мой был достаточно долгим, обстоятельным и не лишённым пафоса. Я рассказал ему свою историю, умолчав о некоторых деталях, дабы не попасться на лжи. А вообще, стоит поработать над способом обмана местного полиграфа.
Гнать особой причины не было. Да и не закончил я пока дела в столице. А потому направился прямиком в гостиницу. Сняв номер, решил пройтись по вечернему Владимиру. Прежде мне доводилось бывать в этом городе. Скажем так, в разные эпохи. Однако этот город отличался от виденных мною прежде. Иная архитектура, и декор фасадов, планировка, ну и вообще, столица, что неизменно накладывало на город свой особый отпечаток.
Утром я открыл глаза полностью выспавшимся и отдохнувшим. В прекрасном настроении спустился в трактир при гостинице. В ресторан мне ходу не было, ввиду недворянского происхождения. Конечно по моему виду не скажешь, что я не отношусь к благородному сословию. Однако, если последует разоблачение, то простым порицанием это не закончится. Эдак можно оказаться и в тюрьме.
Вот так всё жёстко в этом мире. Отрекаясь от своего происхождения ты падаешь ниже плинтуса, то есть до уровня мещанина. Хотя таковым и не являешься. Поистине начинать придётся с самого низа. Хорошо хоть не дна. Но ни один дворянин даже не посмотрит в твою сторону.
Защитить свою честь то же не получится. С тобой просто никто не станет драться, посчитав это ниже своего достоинства. Ты же в ответ на оскорбительное слово не сможешь сделать ничего. Вот если тебя будут избивать, именно избивать, а не отвесят пощёчину, тогда да, ты имеешь право защищаться. Но опять же, в допустимых пределах, определять которые будет скорый, и далеко не всегда справедливый суд. Сословное общество, что тут ещё сказать.
Позавтракав я направился в контору известного столичного присяжного поверенного. С мелкой сошкой связываться не хотелось. Если же этот господин возьмётся представлять мои интересы, то я окажусь в большом и несомненном плюсе.
Во-первых, это слишком заметная личность, чтобы его вот так запросто можно было бы смахнуть с шахматной доски. А то ведь можно меня в заточение, отработать мои связи и выйти на оставленную мною страховку. Уж теперь-то я не склонен недооценивать работу местных сыскарей, которые меня откровенно удивили.
Во-вторых, если он возьмётся за моё дело, то выполнит взятые на себя обязательства вплоть до последней запятой. Ибо репутация для него дороже всего. Ради неё он готов практически на все, и заднюю не даст ни за что.
— Вам назначено? — приветливо улыбнувшись, спросила ладная секретарша.
Вообще-то, женщины на подобной работе всё ещё редкость, потому как серьёзно ущемлены в правах. Ещё десяток лет назад женщина служащая в присутственном месте была настоящей невидалью. Их удел дом и семья. Служить же могли только мужчины. Разумеется, если это не относилось к женским учебным заведениям, как то, гимназия, институт благородных девиц или приют. Но ситуация постепенно меняется, и известный присяжный поверенный Владимира, Митрофанов, не мог не шагать в ногу со временем.
На вид лет двадцать пять, одета в светлую блузку с высоким воротничком стоечкой, на котором закреплена брошь с довольно крупным зелёным камнем. Как-то сомнительно, что это изумруд, слишком уж круто для секретаря. Тем более что высокая причёска открывает аккуратные ушки, с серьгами того же камня. Ну и на среднем пальце левой руки перстенёк с точно таким же. Скорее всего это полудрагоценный берилл. Однако, отменного качества, и стоит такой гарнитур не дёшево. Заботится Борис Серафимович о лице своей конторы.