— Я — судья. У тебя были вопросы. Ты можешь задать их мне.
— Вы — Посвященная?
— Нет. Я — судья, я служу Высшим силам.
— А посвященные?
— Они слуги Древних богов, которые и являются истинными повелителями этой планеты.
— Но…
— Ни один из богов не может вступить в конфликты с Высшими силами. Все боги действуют в установленных рамках. Ты это хотел узнать?
Я кивнул.
— И это тоже. — А потом выпалил: — Кто я?
— Вурдалак. Ты не посвященный, но и не служитель. Ты сверхъестественное существо, которое вынуждено жить втайне от людей.
— Почему?
— Потому что люди отказываются воспринимать истинное мироустройство вселенной. Они отвергают то, что не могут понять, тем самым неприемля очевидное.
— И…
— Если ты откроешь свое естество людям, то обречешь себя на смерть. Не могу сказать, в какой форме придет она к тебе, но ты умрешь.
— И что же мне делать?
— Ты должен смириться. Ты должен жить и наслаждаться каждым днем волшебства, дарованным тебе Искусством. У тебя впереди вечность, и ты можешь совершенствовать свое тело и душу. А через сто или двести лет можешь стать поистине великим. У тебя есть потенциал для того, чтобы подняться, если не на самую вершину, то подобраться очень близко к ней.
— Что ты называешь вершиной?
— Власть, и только власть. Власть над денежными потоками страны, власть над умами людей, то, что позволит тебе определять дальнейший путь стада человеческого.
— Люди не стадо.
— По большей части. Лишь единицы, не владеющие Искусством, могут подняться до высот истинно разумных существ, ну а остальное…
— Ты не человек!
— Не человек, — согласилась судья. — Но к своему народу я отношусь точно так же. В основе любой цивилизации лежит уважение и самоуважение. Существо, которое не любит себя, не сможет полюбить другого. Существо, которое не уважает себя, не сможет снискать уважение соплеменников.
— Но тогда выходит, что большая часть людей — быдло, стадо… Фашизм какой-то…
— Каждый сам выбирает то, во что верит, и устанавливает свои моральные нормы. Ты спросил меня, я ответила. И если тебе не понравилась моя точка зрения, это твоя проблема. Никто не заставляет тебя идти моим путем.
— А если…
— Если ты все же решишь расстаться с дарованным тебе, то тебе придется во много раз труднее, чем Жаждущему.
— Жаждущему?
— Тому, которому ты задавал сегодня вопросы. Тебе придется пройти настоящий ад, уничтожать себе подобных, потому что избавиться от своего дара ты можешь, только уничтожив всю свою стаю, всех, в чьих жилах течет твоя кровь.
— Моя кровь?
— Рано или поздно ты поймешь то, что я говорю. Главное, не забудь о нашей встрече. Сны вещь эфемерная.
— А я сплю?
— Спишь, а твое сознание… Ну, это долго объяснять, — отмахнулась судья.
— Но ведь я тут, вот он я — во плоти.
Судья усмехнулась, и вышло это натянуто, словно маска ее не была приспособлена для смеха.
— Тебе еще многое предстоит узнать и многому научиться. Главное же, чтобы ты не забыл о нашей беседе.
— Разве это забудешь! — вздохнул я, обведя рукой огромный зал.
Судья лишь усмехнулась.
— Это всего лишь еще один зал. Еще один образ. Ничего особенного. Он, как и мой образ — творение твоего подсознания… Я хочу, чтобы ты запомнил наш разговор. Воспользуйся советом Жаждущего, дай жизни идти своим чередом…
— Значит, ты выглядишь по-другому.
— Да, — кивнула судья. — И твое подсознание придало мне тот облик, который, на твой взгляд, более всего соответствует моему ментальному «я».
— А твой истинный облик?
— Боюсь, мой внешний вид не столь эротичен. Скажу больше, если бы я предстала перед тобой в моем истинном облике, то задушевной беседы у нас не получилось бы… Ну, а теперь мне пора…
— Но скажи, как мне быть? Что делать?
Неожиданно образ судьи стал уменьшаться. Она не двигалась, но быстро удалялась от меня, словно подхваченная ветром. И ее одежды извивались на этом ветру, словно черные змеи.