Выбрать главу

– Да, я буду защищать вас от скверны, Акира. Как и весь Лурд, – пообещал он.

Оставив посла ждать снаружи, Тристан Четвертый зашел в часовню, глядя на суровое лицо статуи Бога-отца. Король едва заметно дрожал. Контролировать остроту восприятия стало трудно, каркас воли ослабел, а потому осколки чужих чувств то и дело просачивались, проникали внутрь дразнящим эхом. Узкие губы Дала Риона змеились на мертвом лице, и Тристан наблюдал в цикле памяти, как одеревенело и стало чужим тело, которое прежде так легко скользило в танце клинков.

Король никогда не убивал прежде. Может быть, отдавал приказы, но никогда не вонзал оружие в чужую плоть. Вместо того чтобы избавиться от Дала Риона окончательно, он сделал его избранным, особенным, первым в цепи убийств, которые намеревался совершить. В зеркале Тристан встречался взглядом с белокурым отпрыском королевского рода. Предки оставили ему превосходное наследство – внешность, которая располагала к себе. Он не мог понять, почему внутренняя боль никак не сминает черты, почему израненное нутро и благородный вид настолько контрастны. Кровь струилась по пальцам знаком совершённого греха.

В мантии, покрытой кровавыми следами, он вошел в зал Высшего Совета, сопровождаемый молчаливым послом. Тристан неуверенно остановился внутри залитого солнцем круга посредине зала. Хотелось зажмуриться, отступить. Ползущая по выложенной мозаике тень от медленно дрейфующего «Господа воинств», постепенно отъедавшая кусок светлого участка пола, была его единственным аргументом. Тристан осознавал, что лорд-инквизитор Силье никогда не даст ему командования, а его собственный голос слишком слаб, чтобы пастыри стали к нему прислушиваться. Но их можно подтолкнуть, вонзить кинжалы в тщательно скрываемые язвы.

Он перебирал доводы, пытался вслушиваться в разрозненные, нечеткие ощущения, идущие от собравшихся пастырей, инквизиторов, писчих, даже святых, но вместо этого вдруг сказал:

– Я требую присутствия Троицы.

В зале воцарилось молчание.

– При всем уважении, но я не заметил орд врагов, осаждающих наши города, мой король. Троица не зря проводит свои дни в уединении. Ее сила и знание Бога слишком велики, чтобы уделять время мирскому.

– Отчего вы так боитесь города мертвых, лорд-инквизитор? – наступал король, повторяя скрытые желания части присутствующих. – Это всего лишь суеверия язычников. Если нужно, я спалю его дотла вместе с бунтовщиками.

– Я совершенно согласен, – улыбнулся пастырь Вик. – Приятно слышать разумные слова истинно верующего.

Лорд-инквизитор Силье не смог удержаться от досадливого жеста.

– Простите, что вмешиваюсь в разговор почтенного Совета. – Тристана будто завернули в бархат. – Судя по рапорту посла Акиры, в лагере еретиков присутствовал высокий мужчина со шрамом на подбородке в одежде инквизитора. Его зовут Дрейк, и он хорошо известен в аббатстве. Я только что прибыла в столицу по приказу лорда-инквизитора, чтобы подтвердить эти неприятные новости. Ересь среди знающих правду – что-то совершенно новое. – Пришелица встала и оказалась в круге рядом с Тристаном, будто прикрывая его спину. – Дрейк не был стоек в вере, однако случившееся поражает. Возможно, Бог-отец подсказывает королю верные решения – больше нельзя стоять в стороне.

Король никогда не видел настолько привлекательной женщины. Черный корсаж плотно обхватывал грудь, амазонка и высокие сапоги подчеркивали изящество длинных ног. Пыль на обуви, коже и облачении, распахнутый плащ говорили о том, что незнакомка проделала долгий путь. Темное с фиолетовым – цвета женского братства, но ни следа бесконечных складок одеяний монашек, скрывающих все, на что стоило бы посмотреть.

Татуировка в виде креста на шее – женщины-инквизиторы встречались не часто, поэтому им необходимо было защищаться от невежд, реагирующих на чрезмерную свободу поведения. Знак Бога-отца делал их неприкосновенными. У пояса женщины даже висел тонкий клинок с украшенной рукоятью. Им запрещали вступать в брак и предаваться плотским утехам на время службы, и в случае с этой сестрой запрет вызывал сожаление. Смоляной поток волос водопадом покрывал плечи, фиалковые глаза бесстрашно смотрели на пастырей, сочные губы и чувственный голос завершали картину. Девственницы-воины, способные распознать любую ложь в чужих словах, – стилет Бога-отца.

– Мы не можем стоять в стороне даже из соображений осторожности. Дочь Годара заняла стратегически верное положение. Сеана находится на возвышенности, сзади ее прикрывают горы, перед городом – обрыв и река. Наш флот должен будет пересечь реку, и еретики смогут беспрепятственно бомбардировать его с утеса. Кроме того, внизу находится языческая святыня. Все это так, игнорировать расклад мы не можем, однако чистота инквизиции находится под угрозой. Не знаю, какие демоны дают Годар силы, но ее необходимо уничтожить, иначе народ начнет поддаваться сомнениям и скверне. Он уже поддается. Но что более страшно – сомнения появятся и среди нас.