— Теперь, — сказала Старейшина Мэй, переводя взгляд на меня. — Ты прикажешь своей ученице опустить щит, или я его разнесу.
— Может стоит сделать несколько шагов назад, прежде чем начнете, — сказал я. — Если попытаться разобрать его не в том порядке, он взорвется. И разнесет в клочья хижину. И башню. И вершину холма. Хотя ребенка и Моргана затронуть не должно.
Молли поперхнулась.
— Хм. Наконец-то заставил эту идею работать, не так ли? — сказал Эбенизер.
Я пожал плечами.
— После того, как появились зомби и запросто пробили путь сквозь мою защиту, я захотел чего-то, что предоставляло бы какой-нибудь выбор.
— Сколько времени на это ушло?
— Ночи и выходные в течении трех месяцев, — вздохнул я. — Это было реальной занозой в заднице.
— Похоже на то, — согласился Эбенизер.
— Чародей МакКой, — резко сказала Мэй. — Напоминаю вам, что Дрезден и его ученица помогают и содействуют беглецу скрываться от правосудия.
Позади меня Слушающий Ветер сказал:
— Мэй. Достаточно.
Она обратила взор на него, неистово уставившись.
— Достаточно, — повторил Слушающий Ветер. — Час и так темен достаточно, чтобы пытаться окрасить других людей в те же краски, которые мы вынуждены применить для Моргана. Одна смерть — необходимость. Приписывать сюда еще двоих невиновных было бы черствым бессмысленным злом. Совет посчитает действия Дрездена крайней поддержкой Законов Магии и Белого Совета. И на этом покончим.
На лице Мэй не отражалось никаких эмоций — абсолютно ничего. Я не могу сказать вам, черт возьми, что скрывалось за этой маской. Она пристально посмотрела на двух старейших чародеев, затем на меня.
— Мерлин будет недоволен.
— Это хорошо, — сказал Слушающий Ветер. — Никто не должен быть доволен исходом этого дня.
— Я возьму Моргана под свою охрану, Мэй, — сказал Эбенизер. — Почему бы тебе не отправиться в город на лодке со Стражами? Без меня и Индейца Джо на ней у тебя должно быть меньше неприятностей. Мы последуем на другой лодке.
— Твое слово, — сказала Мэй, — что ты доставишь Моргана в Эдинбург.
— Доставлю и доставлю его невредимым, — сказал Эбенизер. — Даю тебе слово.
Она кивнула.
— Стражи.
Затем спокойно вышла наружу. Четверо Стражей прошагали в ногу за ней.
Я продолжал смотреть им вслед, когда они оказались за пределами хижины. Они начали спускаться вниз по тропе, ведущему к доку.
Я поднял взгляд на Слушающего Ветер.
— Мне нужна ваша помощь в кое-чем.
Он кивнул.
— Снаружи есть кусты ежевики. Один из представителей Маленького Народца попытался сыграть роль моего ангела-хранителя. Нааглош…
— Не произноси этого слова, — сказал спокойно Слушающий Ветер. — Оно притягивает силу из страха и от его распространяющейся репутации. Обращение к нему по имени только увеличивает его силу.
Я фыркнул.
— Я видел, как вы заставили его сбежать. Думаете я отдам ему страх?
— Не сразу, — сказал Индеец Джо. — Но проговаривание слова не сулит ничего хорошего. Кроме того, это пагубная привычка привязывается.
Я фыркнул. Я мог согласиться с этим. Вероятно на это у него были причины. Кроме того, кто из нас добился большего успеха в драке с нааглошии? Я решил не быть идиотом и послушать знахаря.
— Существо, — сказал я, — сбило его. Может быть ранило или убило.
Индеец Джо кивнул. Его сломанная рука была прижата к шине и обвязана медицинскими бинтами. Стражи вероятно принесли с собой свое собственное снаряжение.
— Я видел самый конец вашей драки. Именно поэтому я счел уместным отнестись к существу точно также. — Он покачал головой. — Необходима львиная храбрость для такого мальца, чтобы сделать то, что он сделал. Я уже ходил посмотреть на него.
Меня начало слегка мутить.
— Он?..
Слушающий Ветер слегка улыбнулся и покачал головой.
— Потерял сознание на некоторое время, и поранен шипами ежевики, хотя доспехи защитили его от худшего.
Я обнаружил, что выдавил маленький короткий смешок облегчения.
— Эти доспехи? Вы шутите.
Он покачал головой.
— Гораздо больше пострадала его гордость, думаю. — Его темные глаза блеснули. — Малыш любит вступать в драку со столь далеким от его весовой категории противником. То еще зрелище.
Эбенизер фыркнул.
— Да. Удивляюсь, где пикси такому научились.
Я почувствовал, как мои щеки наливаются краской.
— Я этого не хотел. Я был вынужден.