Оставалось загадкой, как она оказалась здесь. Покинув ненадолго умирающую, Сенор осмотрел землю перед домом и теперь увидел дорожку из темных пятен, тянувшуюся к изгороди с улицы, отмечая путь, которым женщина пришла сюда.
Ее заставили это сделать или привели к ее дому, или же она сумела сделать это сама. Последнее казалось совершенно необъяснимым.
Впрочем, если это была ловушка его недругов, то они почти преуспели. Весьма вероятно, что если бы он не услышал предсмертного стона, то утром у его изгороди нашли бы мертвую женщину, а рядом вполне мог оказаться один из его кинжалов, украденных у него или потерянных в схватках.
У Сенора похолодело в груди. Убийство Придворным горожанки... Если это и не означало Зыбкую Тень, то в Нижний город он был бы сослан наверняка. Без всякой надежды когда-либо вновь вернуться назад.
Но и сейчас еще он не был в безопасности. Каковы бы не оказались причины ее появления здесь, женщина обречена, а Сенор должен срочно избавиться от трупа.
В доме он нашел большой квадратный кусок ткани. Незадолго до смерти умирающая пришла в себя на несколько мгновений. Один ее глаз, безумно метавшийся под полузакрытым веком, вдруг остановился на Сеноре. Второй, черный и блестящий, был неподвижен, и Сенор почувствовал в нем какую-то странность, но не придал тогда этому большого значения. Ему показалось, что на секунду искаженное страданием лицо выразило огромное облегчение. Пересохшие губы женщины тихо прошептали что-то. Сенор склонился почти к самому ее лицу.
– Меррадль, – произнесла она.
Что это было – имя? Во всяком случае, Сенор постарался его запомнить.
Рука женщины поднялась, словно она хотела сделать что-то со своим лицом, но бессильно упала на грудь. Было видно, насколько тяжело давалось ей каждое движение.
– Меррадль, – еще раз повторила умирающая. Губы ее раздвинулись, и Сенор не мог понять – улыбка ли это, странная при данных обстоятельствах, или гримаса непереносимой боли.
С этой гримасой на лице она и отошла у него на руках в Сумрачное Царство. Сенор мысленно произнес формулу Великого Перехода, помогая ей в этом.
Теперь было самое время подумать о собственной шкуре.
Он завернул труп в кусок ткани, взвалил на плечо и с бесконечными предосторожностями двинулся к городской окраине, благословляя царивший кругом мрак. Один раз он чуть было не наткнулся на ночную стражу, но вовремя притаился в каком-то темном углу.
Спустившись к сточным канавам Нижнего города, Сенор оставил труп на пустыре, надеясь, что до утра его не найдут собаки. Пропитавшуюся кровью ткань он сжег той же ночью в своей жаровне. Мир Кобара был жесток. Он не прощал оплошностей и не располагал к излишней жалости.
Но теперь все становилось совсем не таким простым. Здесь не оказалось ловушки, и смерть женщины помешала ему кое-что узнать. Сенору не хотелось думать о том, чего он лишился, а теперь у него осталось только два имени – недостижимый Хозяин Башни Зонтаг и некто Меррадль.
Сенор подумал, что, если пойдет до конца, ему придется узнать, кто убил эту женщину и зачем, а если это действительно была его мать, то еще и прикончить убийцу.
Тени исчезли. Глаз медленно и послушно поплыл к темной шестипалой руке с фиолетовыми ногтями. По-прежнему Сенор казался себе слепцом у самого края бездонной пропасти. Его бросили в самую середину темной битвы, и с ним были лишь смутные догадки, а Гугенуберу оставалось с высот своего могущества наблюдать за тем, как он барахтается в вязком болоте интриг, и особенно внимательно – за кругами, которые расходятся от него во все стороны. Сенор не интересовался тем временем, когда вновь предстанет пред Хозяином Башни, и ни о чем не спросил. Гугенубер молча показал ему на каменную дверь в стене.
Снова он на мгновение оказался в непроницаемой темноте; сверкнула полоска света, и потом вокруг были уже знакомые гобелены нижних этажей.
Ему показалось, что он провел в верхних пределах Башни достаточно много времени, но когда вышел за поблескивающую металлом дверь, то ошеломленно огляделся вокруг.
Город, как и несколько часов тому назад, был едва различим в предрассветных сумерках.
6. СХВАТКА НА РАССВЕТЕ
Сенор решил отправиться домой длинной дорогой – сделав большой круг через Нижний город.
Он шел по гулким пустынным переулкам, вымощенным камнем. Только его громкие шаги разрушали тишину, в которую был погружен предутренний Кобар. Лишь кое-где возились в отбросах одичавшие собаки, а за заборами, просыпаясь, стучали когтями в клетках боевые рептилии.
Спустившись в Нижний город, Сенор оглянулся и увидел, как над домом-крепостью Варпов бесшумно кружит Железная Птица, которой Варпы управляли с помощью Черной Коробки. И Птицу, и Коробку принесли из Тени три поколения назад, и тогдашние Варпы заплатили за нее цену, показавшуюся многим смешной.
Существо, принесшее Птицу, не имело четких очертаний, было почти прозрачным и, видимо, не сомневалось в том, что благополучно вернется в Зыбкую Тень.
Не причинив никому вреда, оно миновало Преграду и стражу, неся в руках огромную птицу. Однорукий Холбик, который был в то время главой клана Варпов, сразу смекнул, что Железная Птица может стать неусыпным и неуязвимым стражем клана, а существо из Тени просило за нее всего лишь одно человеческое тело, все равно – мертвое или живое.
Никто так и не узнал, отчего умер в следующую ночь могильщик Вадос Чумная Кожа, хотя все догадывались об этом. Труп Вадоса, якобы найденный Холбиком утром, обменяли на Птицу, и с тех пор для Варпов перестали быть неожиданностью всякие нападения.
Правда, Хозяева Башни, которых интересовали любые предметы из Тени, спустя два дня прислали за Птицей своих слуг, и Холбик, скрипя зубами, вынужден был отдать ее в Башню, так как сопротивляться воле Великих Магов было, по меньшей мере, глупо.