– Ты – дров, – послышался голос за его спиной. Быстро обернувшись, Дзирт увидел в нескольких футах от себя Дайнина, на лице которого было написано мрачное участие. Дзирт попытался рассеять беспокойство брата:
– Гномы бежали перед нашим появлением.
– Ты все еще не понял, что значит быть дровом? – спросил Дайнин. – Не понял хода нашей истории, наших перспектив на будущее?
– Я знаю о нашей истории то, чему меня учили в Академии, Это были самые первые уроки, которые нам преподали. Однако о нашем будущем, а главное, о том месте, которое мы занимаем теперь, я ничего не узнал.
– Ты знаешь, кто наши враги.
– О, им нет числа! – с тяжелым вздохом ответил Дзирт. – Они поджидают нас в каждой нише Подземья, чтобы разбить нашу охрану. Но мы не дадимся, и враги окажутся в нашей власти.
– Ну, истинные наши враги не кроются в нишах Подземья, – хитро улыбаясь, произнес Дайнин. – Есть другой мир, чужой и злой.
Дзирт знал, о чем говорит Дайнин, но заподозрил, что брат чего-то не договаривает.
– Волшебный народец, – прошептал Дзирт, и эти слова заставили его вздрогнуть.
Всю свою жизнь он слышал о зловредных родственниках, о том, как они загнали дровов в Подземье. Погруженный в повседневные заботы, Дзирт редко задумывался о них, но всякий раз, когда мысли о них приходили ему на ум, он произносил имя волшебного народца как заклинание против всего, что ненавидел в этой жизни. Если Дзирт и обвинял наземных эльфов в несправедливости к дровам, как, по-видимому, обвиняли их все его соплеменники, то с ними же он связывал надежды на лучшее будущее для своего народа. С точки зрения здравого смысла, не стоило принимать всерьез глупые легенды о войне между эльфами, этот бесконечный поток вымыслов. Но в глубине души Дзирт отчаянно цеплялся за эти легенды.
Взглянув на Дайнина, он повторил:
– Волшебный народец. Кто бы это ни был. На сарказм брата, ставший уже привычным, Дайнин ответил:
– Они – это те, о ком тебе говорили в Академии. Никаких особых пороков или сверхъестественных достоинств; это мучители нашего народа, изгнавшие нас в далеком прошлом, вынудившие нас….
– Все эти истории я знаю, – перебил Дзирт, встревоженный истерическими нотками в голосе брата, и оглянулся по сторонам. – Если патрулирование закончено, давай подождем остальных поближе к городу. Это место слишком опасно для подобных споров.
Он поднялся и повернул назад, Гвенвивар шла рядом.
– Оно не так опасно, как то место, куда я тебя скоро отведу, – с ехидной улыбочкой проговорил Дайнин.
Дзирт остановился и с любопытством взглянул на брата.
– А я-то предполагал, что ты знаешь, – поддразнил его Дайнин. – Нас выбрали потому, что мы лучшая патрульная группа, и в том, что нас удостоили этой чести, немалая заслуга принадлежит тебе.
– Выбрали для чего?
– Через две недели мы покинем Мензоберранзан. Путешествие продлится много дней и уведет нас на много миль от города.
– Сколько именно дней? – спросил заинтригованный Дзирт.
– Недели две, а возможно, и три, но дело этого стоит. Мы будем единственными, мой юный брат, кто хоть как-то отомстит нашим самым ненавистным врагам, кто нанесет славный удар во имя Паучьей Королевы!
Дзирту показалось, что он понял, о чем идет речь, но идея представлялась чересчур ужасной, чтобы в нее поверить.
– Эльфы! – продолжал сияющий Дайнин. – Нас выбрали для вылазки на поверхность!
Дзирт не испытал такого возбуждения, как брат. Он не был уверен, есть ли смысл в подобной миссии. Но, по крайней мере, он скоро увидит наземных эльфов и поймет, насколько обоснованы его надежды. Кроме того, его восторг умеряла мысль о многочисленных разочарованиях, уже постигших его. Если правда о наземных эльфах как-то поможет объяснить мрачный мир, в котором живут он и его родня, из жизни все равно уйдет что-то важное. Поэтому им владели разноречивые чувства.
– Поверхность, – задумчиво произнес Альтон. – Моя сестра однажды участвовала в таком набеге. Говорила, что это было удивительное приключение. Он взглянул на Мазоя, не понимая, почему лицо молодого Ган'етта выражает отчаяние. – Теперь твой патруль идет туда. Завидую тебе!
– Я не иду, – объявил Мазой.
– Почему? – ахнул Альтон. – Такая редкая возможность! Мензоберранзанцы не совершали набегов на поверхность уже лет двадцать, что наверняка раздражает Ллос. Может пройти еще двадцать лет до следующей вылазки, а к тому времени ты уже уйдешь из патруля!
Мазой выглянул из маленького окна комнаты Альтона во двор Дома Ган'етт.
– К тому же, – продолжал Альтон, – там, наверху, вдали от бдительных глаз, может появиться возможность расправиться с обоими До'Урденами. Почему бы тебе не пойти?
– Ты забыл решение, принятое не без твоего участия? – спросил Мазой, стремительно поворачиваясь к Альтону. – Двадцать лет назад повелители Магика решили, что маги не должны появляться поблизости от поверхности!
– Действительно! – ответил Альтон, припомнив то собрание. Магик казался теперь таким далеким, хотя сам он находился во владениях Дома Ган'етт всего лишь несколько недель. – Мы пришли к выводу, что дровская магия может неожиданно начать действовать по-иному под открытым небом. Во время того набега двадцать лет назад….
– Я знаю эту историю, – проворчал Мазой и закончил начатую Альтоном фразу:
– Магический огненный шар раздулся сверх обычных размеров и убил нескольких дровов. Вы, учителя, называете это «опасным побочным эффектом», хотя я лично думаю, что маги под этим прикрытием смогли уничтожить кое-кого из врагов!
– Да. Судя по слухам…. В отсутствие очевидцев…. – согласился Альтон и переменил тему, заметив, что ничем не утешил Мазоя. – Это было так давно, сказал он, стараясь как-то обнадежить бывшего ученика. – И нет никакого выхода?
– Никакого. В Мензоберранзане так медленно происходят изменения.
Сомневаюсь, чтобы ученые вообще начали исследовать это явление.
– Жаль. Это была бы прекрасная возможность…. – заметил Альтон.
– Хватит об этом! – проворчал Мазой. – Мать СиНафай не дала мне команды уничтожить Дзирта До'Урдена или его брата. Тебя тоже предупредили, чтобы ты держал свои желания при себе. Когда верховная мать прикажет действовать, я ее не подведу. Возможность еще представится.