Лицо Матери Мэлис внезапно исказилось от гнева.
– Это ты убил его! – крикнула она в ответ. – Это твоя дерзость потребовала принести жертву Паучьей Королеве!
Язык Дзирта прилип к гортани. Мэлис продолжала, откинувшись в кресле:
– А ты жив. Так же как девочка-эльф! Дайнин был не единственным в комнате, кто ахнул от изумления.
– Да, нам известно о твоем обмане, – усмехнулась Мэлис. – И Паучьей Королеве с самого начала все было известно. Она потребовала искупления.
– И ты принесла в жертву Закнафейна? – выдохнул Дзирт, с трудом выговаривая слова. – Ты отдала его этой проклятой Паучьей Королеве?
– Я бы на твоем месте выбирала слова, говоря о Паучьей Королеве, предупреждающе сказала Мэлис. – Забудь Закнафейна. Тебя это не касается.
Подумай о собственной жизни, мой храбрый сын. Перед тобой слава, тебе принадлежит почетный титул!
В этот момент Дзирт как раз и думал о собственной жизни, о предложенном ему пути, который сулил жизнь, полную битв, жизнь, в которой он будет убивать дровов.
– У тебя нет иного пути, – сказала Мэлис, заметив происходящую в нем внутреннюю борьбу. – Я предлагаю тебе жизнь. Взамен ты должен поступать так, как я требую, как поступал некогда Закнафейн.
– Данное ему слово ты сдержала, – саркастически заметил Дзирт.
– Сдержала! – заверила его Мэлис. – Закнафейн добровольно ступил на алтарь ради твоего спасения!
Слова ее больно ужалили Дзирта, но лишь на мгновение. Нет, он не примет на себя вину за смерть Закнафейна! Он шел единственным возможным для себя путем: и на поверхности, сражаясь против эльфов, и здесь, в этом проклятом городе.
– Я делаю тебе хорошее предложение, – сказала Мэлис. – Делаю его здесь, перед лицом всей семьи. Каждый из нас двоих выиграет от этого соглашения, не правда ли…. оружейник?
Он посмотрел в холодные глаза Мэлис, и на лице его появилась улыбка, которую Мэлис приняла за согласие.
– Оружейник? – повторил Дзирт. – Не думаю.
И вновь Мэлис не правильно истолковала его слова.
– Я видела тебя в сражениях, – возразила она. – И теперь – два мага!
Понимаешь ли ты, что это значит? Ты недооцениваешь себя!
Дзирт готов был рассмеяться над иронией этих слов. Она думает, что он попадется в ту же ловушку, в которую некогда попался прежний оружейник и из которой никогда уже не смог выбраться.
– Это ты недооцениваешь меня, Мэлис, – с угрожающим холодком сказал Дзирт.
– Мать Мэлис! – напомнила Бриза, но замолчала, увидев, что никто не обращает на нее внимания, поскольку драма продолжала разворачиваться.
– Ты просишь, чтобы я служил твоим дьявольским замыслам, – продолжал Дзирт.
Он знал, что каждый из присутствующих нервно хватается за оружие или готовит заклинания, дожидаясь удобной минуты, чтобы снести голову богохульствующему глупцу, но это не трогало его. Детское воспоминание о боли, которую он вынес от порки хлыстом, наводило на мысль о грозящем теперь наказании. Пальцы Дзирта окали круглый предмет, придававший ему храбрости, хотя он продолжал бы в любом случае.
– Все это ложь, как и наш…. нет, твой народ тоже ложь!
– Но твоя кожа так же темна, как моя, – напомнила Мэлис. – Ты – дров, хотя так и не понял, что это значит!
– О, я хорошо знаю, что это значит!
– Тогда поступай, как требуют правила!
– Твои правила? Но это такая же проклятая ложь, такая же огромная ложь, как этот мерзкий паук, которого вы считаете божеством?
– Дерзкий слизняк! – вскричала Бриза, замахиваясь хлыстом.
Но первым ударил Дзирт. Он вынул из сумки Закнафейна маленький керамический шар.
– Будьте вы все прокляты! – крикнул он, бросил шарик на каменный пол и закрыл глаза, когда камешек в шарике, зачарованный волшебным, излучающим свет двеомером, взорвался в комнате, ослепляя чувствительные глаза его родни. – И будь проклята Паучья Королева!
Мэлис отшатнулась назад, трон вместе с ней со страшным шумом упал на каменный пол. Из всех углов комнаты неслись крики боли и ярости, когда ослепительный свет долетал до очередного ошеломленного дрова. Наконец Вирне удалось произнести противозаклинание, и в комнату вернулась привычная темнота.
– Схватить его! – зарычала Мэлис, все еще пытаясь выбраться из-под тяжелого трона. – И казнить!
Остальные еще не успели прийти в себя, чтобы подчиниться приказу, а Дзирт уже выбежал из дома.
Молчаливые ветры принесли призыв на Астральный Уровень. Пантера вскочила на ноги, не обращая внимания на боль, и прислушалась к этому голосу, к этому ласковому, спокойному голосу.
И пантера изо всех сил помчалась на зов нового хозяина.
Вскоре после этого Дзирт выполз из узкого туннеля (Гвенвивар шла рядом) и пересек двор Академии, чтобы в последний раз взглянуть сверху на Мензоберранзан.
– Что это за место, – тихо спросил он пантеру, – которое я называю своим домом? Это мой народ по коже и по крови, но я не родня ему. Он для меня потерян навсегда. – Интересно, сколько еще таких же, как я? – прошептал Дзирт, бросая последний взгляд на город. – Таких же обреченных душ, какою был Закнафейн, бедный Зак. Я поступаю так ради него, Гвенвивар. Я делаю то, чего он не смог сделать. Его жизнь – темный свиток, выгравированный дорогой ценой, которую он заплатил за гнусные обещания Матери Мэлис, – это его жизнь стала уроком для меня.
– Прощай, Зак! – крикнул он, и в голосе его прозвучал вызов. – Отец мой, верь, как верю я, что, когда мы встретимся в другой, будущей жизни, это будет не то адское существование, на которое обречена наша родня!
Дзирт повел пантеру обратно в туннель, ведущий в неукрощенное Подземье.
Наблюдая за ее легким бегом, Дзирт подумал, как ему повезло, что нашел близкого по духу спутника, настоящего друга. Жизнь будет нелегкой для него и Гвенвивар за пределами охраняемых границ Мензоберранзана. Они будут беззащитны и одиноки, – и все же, думал Дзирт, им будет лучше, чем в злобном окружении дровов.
Вслед за Гвенвивар Дзирт вошел в туннель, оставив Мензоберранзан позади.