Конечно, можно было подойти и ткнуть вороненым стволом кольта в выбритый затылок дикаря и крикнуть что-то, типа: «Руки вверх! Ваша песенка спета!». Но дикарь, на то и есть дикарь, что будет сопротивляться до последнего, тем более, для него будет большая честь погибнуть в бою. Придется выстрелить, а это привлечет внимание со стороны солдатов. Так что, как бы мне того ни хотелось, дикаря придется устранить тихо. Именно устранить, а не ликвидировать, чтобы можно было его допросить.
Жало клинка блеснуло в полумраке. Зажав холодную рукоять вспотевшей ладонью, я, пригибаясь как можно ниже, почти крадучись, направился к зазевавшемуся дикарю.
Хотя, с выводами о «зазевавшимся» я явно поторопился.
Дикарь, скорее всего, был обученным охотником-следопытом, о чем свидетельствовал плащ и короткое копье, которое в его руках превращалось в смертельное оружие. Конечно, можно было метнуть нож в спину, но, как я уже говорил, мне не нужен очередной остывший труп. Значит, надо действовать быстро и бесшумно.
Пристально всматриваясь в фигуру следопыта, держа нож наготове, чтобы в любой момент нанести удар, я покинул временное укрытие, которое некогда обеспечивала мне стена. И, не поднимая шума, метнулся к дикарю.
Но в этот момент судьба в очередной раз решила проверить меня на прочность. Моя нога наступила в небольшую ямку, заполненную грязевой жижей. Вязкая грязь под оступившейся ногой издала протяжное хлюпанье. Время застыло. В сердце екнуло, а к горлу подкатил ком. Ну почему в этот момент не раздался раскат грома, который смог бы заглушить это «хлюп»?
Я продолжил бросок, вкладывая в него всю имеющуюся силу, понимая, что выдал себя с потрохами. Дикарь среагировал не хуже вспыхнувшей на темном небе молнии. Он резко развернулся, и копье, описав круг, пришло в движение. Оружие заточенным металлическим наконечником направилось ко мне.
Мгновение. Свист от молниеносно двигающегося, разрезающего дождевые потоки копья. Я припадаю на колени, скользя по размокшей жиже, чувствуя, как мелкие камешки, впиваются в прочный материал штанин, карябая плоть. Почти касаюсь спиной земли. Совсем рядом, у самого лица мелькнул наконечник копья, уходя в сторону.
Обычно такие схватки долго не длятся, все происходит за считанные мгновения, но именно в эти ничтожно крохотные моменты надо все просчитать и найти правильный выход. Сделав пусть и одно, но очень точное движение, чтобы вопреки всему не оказаться поверженным…
Краем глаза я засек справа застывшее на миг копье, блеснувшее острием в царящем полумраке. Этого хватило, чтобы найти правильное решение и совершить выверенную серию приемов. Древко метательного копья дикарей-следопытов короткое, а значит, я подобрался достаточно близко.
Блокировав боковой удар разъяренного копья, я ударил левой ногой в коленный сустав следопыта. Его тело от нанесенного удара припало на подбитое колено, потеряло равновесие и завалилось. Я вновь атаковал ногами, уже никуда не метясь. Просто серия коротких, но достаточно жестких ударов. Досталось промежности и грудной клетке кочевника.
После всех этих ударов я вскочил и набросился на него. Колено уперлось в грудь, а острие клинка боевого обоюдоострого ножа коснулось кадыка. Различимо жужжа суставами в шарнирных сочленениях, ладонь кибернетической руки прикрыла рот проигравшего в короткой схватке дикаря.
Сердце рвалось наружу, по телу проскочила мелкая, но вполне ощутимая дрожь. В безумном рывке этой короткой схватки выплеснулась последняя таящаяся в резервных запасах организма сила. И этот всплеск энергии и адреналина сейчас по-особому, с надменным садизмом отдавался во всем теле катастрофической усталостью. Следопыт бился в конвульсиях, норовя скинуть меня, но получалось это неуверенно и с какой-то осторожностью. Стоило мне сильнее вдавить клинок в шею, немного порезав кожу, как он притих, лишь судорожно всхлипнул.
Дикарь отказывался признать свое поражение. Это было ниже его достоинства. Обитатель Донной пустыни лучше встретит смерть с открытыми глазами, чем покорится невесть откуда свалившемуся агрессору.
Назвать красивым его лицо я бы не взялся, но что-то в нем было привлекающим. Он не походил на кочевых мутантов, которых я видел на своем жизненном пути. У него не был огромного приплюснутого носа, сильно выделяющихся надбровных дуг или выпяченной вперед массивной челюсти.
Наоборот, дикарь был обладателем маленького заостренного носа, обычных серо-зеленых глаз. От вырисовывающегося образа отталкивал лишь шрам. Широкая белесая полоса проходила по краю правой щеки и, чуть изгибаясь, расчерчивала пополам бровь, от чего последняя была немного вздернута вверх, в таком вот мимическом одностороннем удивлении. Ему несказанно повезло, что при таких увечьях глаз остался целехоньким.
– Тихо, хлопец, не дергайся. Слышишь? – Прохрипел я шепотом.
– М-м… М-м… – В ответ на мой вопрос промычал следопыт.
– Вот и ладненько! Видишь, какая у дяди рука металлическая? – Понимающее мычание продолжилось. – Будешь брыкаться, как ретивый манис, я тебе одним сжатием моих титановых пальчиков всю челюсть раздроблю! Так, что ни один Шаман при всех своих заклинаниях и отварах в одну целостную кучку не слепит. Понял?
– М-м…
– То-то и оно! Теперь такой вопросик: кроме тебя остался еще кто из вашей веселой четверочки?
Дикарь не отводил взгляда, видимо, стараясь прожечь меня насквозь, но по его каменному выражению проскочила тень сомнений и терзающих переживаний. Кто-нибудь другой может и не заметил бы этого, но только не я.
-Остались! – С нотками радости, констатировал я. – И где они сейчас? Только не строй из себя святого великомученика! – Завизжали сервоприводы кибернетической руки, сильнее сжимая хватку. Главное не переусердствовать, а то и впрямь челюсть сверну.
Кочевник глазами указал в сторону пустыря, откуда по-прежнему доносился рокот моторов. Ух, какой сговорчивый стал.
– А еще, кроме твоих дружков, – я мотнул головой, по направлению к пустырю, – никто не выбегал? Цыган, такой рослый, с хвостиком и обожжённой щекой. – В душе таилась надежда, что вот сейчас следопыт замычит или станет моргать безустанно, но тот молчал.
– Ты пойми, дурень, если бы я хотел, то давно вкатил бы этот нож в твою шею! Чего молчишь? Может, ты думаешь, что я радуюсь вашему появлению и так внезапно нагрянувшему танкеру этих солдатиков? Ползуна тебе в зад, не угадал! – Меня начинало трясти от злости. Вскипая как чайник, подвешенный над костерком, я перешел от шепота на бешеное рычание. Стараясь усмирить разгорячившийся пыл, продолжил: – Он мой брат! Чего ты молчишь? Ах да! – Бросив взгляд на прикрывающую рот кочевника металлическую кисть, предложил: – В общем, я убираю руку, а ты ведешь себя хорошо. Ясно?
Дикарь промычал, в знак согласия.
– Ну вот и ладненько!
Освободившись от металлического кляпа, следопыт с трудом хватал воздух и сильно пыхтел. Как я не заметил, он же чуть не задохнулся! Из разбитого носа сочилась струйка крови. Он попытался приподнять голову и тут же всхлипнул, кусая нижнюю губу.
Колено по-прежнему давило на грудь, а острие клинка врезалось в плоть.
– Ну так что, ты видел цыгана? – Повторил я.
– У солдат, однако, в плену. – Следопыт хрипел и тяжело дышал, шмыгая носом. Потом вдруг резко разрядился в бесконечной тираде: – Мы, однако, когда небеса на нас обрушаться стали, в разные стороны бросились. Зига, Тео и Мурз, однако, прям к солдатам хаоса угодили. Моя в другую сторону, однако, ускакал, как быстрый манис. Да хранят духи предков это священное существо!
– Ну вот и разобрались! Так что, как не крути, а объединяться нам с тобой надо. Товарищей наших нужно выручать. – Я поднялся, отстранился от распластавшегося на земле кочевника и отошел в сторону, при этом стараясь не выпустить его из виду.