– Да уж… В общем так, Куч. У нас с цыганом свои дела, которые не требуют отлагательств. Ты пойми. – Нерешительно начал я, кивнув здоровяку. Тот понял мой жест и протянул скорострельную игрушку. Я потянул автомат на себя. Чувствовать в своих руках такое оружие было несколько непривычно. – Так, о чем я? Ах, да! Короче, мы берем по паре автоматов, боезапасов к ним и красиво сваливаем. Сами видите, что на переправе творится. Нам бы проскочить в городок, а на грузовике это становится просто невозможным. Пешком же наши шансы увеличиваются. Есть возможность с охраной перетереть. А там ноги в руки и напрямки к Мосту. Вы же, лучше тут не светитесь и долго не засиживайтесь. Все помнят того носастого офицеришку? То-то! Бросайте грузовик и уходите к своим. Оружия тут на всех хватит, вон в ящике еще есть. Только аккуратней с ними.
Куч, подергивая желваками, что протараторил своим подчиненным. Те машинально закивали. Оно и правильно. Все же, я достаточно увесистые аргументы предъявил.
– Однако, ты дело говоришь. Моя думает, что так для нас всех лучше будет. Тео вроде в себя приходит… – Он замешкался, перебирая ластами на месте, продолжил: – Спасибо, так сказать, за все!
– Кончайте, а то я сейчас расплачусь! – Съязвил здоровяк, набрасывая на плечи широкие лямки зеленого мешка. На его плечах уже повисла парочка поблескивающих смазкой автоматов.
– Пора! – Подытожил я и направился к выходу из фургона.
Глава 19. Падение
– Переправа, переправа!
Некроз слева, некроз справа!
Остается только прямо,
Но и там не все, как надо…
После того, как мы распрощались с кочевниками, у здоровяка заметно поднялось настроение. Хотя, собственно, радоваться было нечему.
За все время, которое мы провели здесь, присутствующая толпа на мосту не сдвинулась ни на локоть. А их настроение и вовсе пришло в полный упадок.
Из-за толпившейся на мосту массы людей, наше продвижение затянулось. Некоторые и вовсе разжигали костры прямо на мосту, целенаправленно готовясь к ночевке, благо, что здесь перед мостом имелись разрушенные постройки, в которых при большом желании можно было разжиться досками или еще каким горючим материалом. Стелили какое-то тряпье, полосатые матрасы. Устанавливали над языками пламени прокопченные котелки, готовили варево. Девицы легкого поведения, дабы зря не терять время, вышли на промысел, ловя в свои сети желающих потратить пару монет. И хотя возмущениям и негодованиям толпы подходил предел, находились те, кто был не прочь позабавиться с ночными пташками. Гудение не прекращалось ни на мгновение. Возмущались голодные манисы, плюясь раздвоенными языками. Тарахтели сендеры и мотоциклетки, в такт им гудели движки самоходов.
И зачем они только зря тратят бесценное топливо?
Переправа превратилась в так называемое сообщество по несчастью. С криками пробежала ватага ребятишек, видимо играя в «Орден Чистоты против мутантов». Некоторые улыбались, с неким уважением кивая в след. Впрочем, таких вот одинаково дружелюбно настроенных людей было очень мало. И вскоре на нашем пути встала троица рослых детин в кожаных косухах и с оранжевыми банданами на головах.
Кетчеры! Да их же за сотни шагов легко распознать! Что эта троица делает здесь? Неужели эти олухи надеются проскочить в городок Старателей? Их же там на первом столбе вздернут. Нет, определенно Пустошь сошла с ума. Или…
Гожо, заметив эту троицу, на ходу скинул с плеча автомат, машинально сбросил предохранитель. Приклад уперся в плечо, холодная сталь прижалась к щеке. Здоровяк все еще медлил, разглядывая рослые фигуры сквозь прорезь прицела. Еще мгновение и палец цыгана потянет тугую спусковую скобу, короткой очередью отправляя бандитов к праотцам, вернее, к одному праотцу – Алексу Кетчеру.
Троица, поднимая вверх клешни, расступилась, освобождая проход.
Ну вот и ладненько. Есть у них еще что-то под черепной коробкой.
Подстраховывая спину цыгана, я вскинул ствол автомата и обернулся, держа ненадежных товарищей на мушке. Вид серьезно настроенных людей усмирил пыл бродяг. Оно и к лучшему. Не к месту сейчас пальбу устраивать. Нам бы к охране пробраться.
– Сучье племя! – Прошипел Гожо, плюнув под ноги. Не ставя автомат на предохранитель, опустил ствол и поплелся дальше. Я последовал за ним. А здоровяк еще долго шел, бесконечно чертыхаясь и бормоча что-то себе под нос. Завели товарища. Хорошо, что не вскипел.
Впереди зажегся свет от только что включенных прожекторов, мерно загудел дизельный генератор. Ночь властной богиней опускалась на мост. Заметно похолодало. По спине невольно проскочил холодок. Поежившись, я сильнее сжал рукоять автомата, чувствуя, как дрожь проскакивает по всему изможденному телу. До проходной с наемниками-головорезами оставалось совсем ничего.
Верхняя часть моста была оборудована под смотровую вышку, тщательно забаррикадированную мешками с песком. В расселине между таковыми одиноко торчал ствол крупного пулемета, жерло которого устремило свой взор прямо в толпу. По обе стороны к вышке тянулись металлические лестницы. На самой вышке и у лестниц дежурили рослые, широкоплечие бойцы в длинных серых шинелях, с автоматами наперевес.
Что не говори, а охрана тут была что надо.
Свет, мерно льющийся от прожекторов, выхватывал металлическую трубу, аккуратно выкрашенную в красно-белые полоски. Шлагбаум!
– Стоять! Кто прется? Еще шаг, и шмалять начнем! – Грубо, с надменностью в голосе, продекларировал часовой.
– Слышь, служивый, нам бы со старшим покалякать. Дело есть!– Громко, так, чтобы часовой услышал каждое слово, прокричал цыган.
– Пошел вон отсюда, бродяга, покуда я тебе башку не прострелил! – И в такт угрозе, щелкнул затвор автомата.
– Служивый, говорю же тебе, дело есть! Нам кровь из носу на ту сторону надо! – Продолжил Гожо, проигнорировав угрозы. Я напрягся, чувствуя, как вспотела ладонь, лежащая на рукояти автомата.
– Ты тупой? Тебе люди говорят, чтобы чесал отсюда! Я вот лично на твое дело болт клал! Канай отсюда. – Уже более мягко, с долей иронии в голосе проговорил часовой. Видно, за день стояния на одном месте, он сам был не прочь пообщаться, только вымуштрованная в казармах воля не позволяла низойти до банальной болтовни на посту.
– А с какого это рожна вы тут проезд закрыли? Чего стряслось?
– Ничего! Ты откуда свалился? Вся Пустошь гудит, а ты и в ус не дуешь? – Сам того не желая, пустился в разговор служивый.
– Ну раз так, будь другом, просвети!
– Незачем мне тут с вами базары разводить. Я на посту. – Видно сам себе, напоминая о своем положении, продолжил часовой. – Вот совет общины старателей решит, пущать вас в град, али не пущать!
Совет общины – серьезная штука. Этих жирных обалдуев из занятых апартаментов хрен выгонишь, не говоря уже о принятии каких либо решений. Совсем обленились. Получая приличные деньги и обеспечив себе достойное существование, эти уроды специально долго высиживали решение, грея свои толстые задницы в кожаных креслах. Сальные, обрюзгшие рожи не могли прийти к общему, подходящему в первую очередь лично для них, мнению. На горожан им было наплевать. Первое, как мне казалось, эта элита нынешнего общества подсчитывала прибыль в своих и без того бездонных кошельках. Деньги, богатства, власть – вот что жаждал каждый из совета.
– Ну, так что стряслось, служивый? – Продолжал насаждать с вопросами Гожо. Его громкий голос вывел меня из оцепенения.
– Дык, это, как его, пидемия! – Почесав пятерней затылок, выпалил часовой. – Поговаривают, что эта пидемия похлеще всякой земляной лихорадки будет. Люди, як те ползуны, что на солнце остались, мрут. Правда то, али брехня, не ведаю. Да оно мне, что манису соляра! Мое дело маленькое: стоять на посту, да таких обалдуев как вы не пущать! Лекари в ступоре полном, рты свои разинули и зенки округлили. Говорят, не вразумят, что за хрень! Эск… тьфу, как их? Эскультяпы, одним словом, вот! – При этих словах, часовой задрал вверх указательный палец, потом, помедлив немного, стал им упорно ковырять в широком носу.