Рядом, за перевернутой телегой, пряталось несколько неопределенного вида мужичков с длинноствольными охотничьими ружьями. Один рьяно отстреливался, другой ловко перезаряжал ружья и подавал стрелку. Команда, мутанта вашего!
После шквалистого огня по бегущей толпе, народ заметно справился с вскипевшей паникой, и теперь оставшиеся в живых прятались за кузовами самоходов, сендеров и мотоциклеток. Мужики, прейдя в себя, решили сжать свою волю в кулак. Не бабы же, в конце-то концов! Раз показала охрана зубы, так и мы не початком кукурузы деланы. Покажем, как ползуны жируют!
Гожо тем временем успел перезарядить автомат – у него получалось это уж очень быстро, словно он с этой машинкой всю свою жизнь провел. С другой стороны бахнуло охотничье ружье.
Ну вот и ладненько! Ожил народ, засуетился!
– Гожо, пулемет! – Прокричал я, выпуская две короткие, разящие наповал автоматные очереди. У шлагбаума рухнул боец, отправляя одиночную пулю в ночное небо.
– Я понял, братец! Чего-нибудь, придумаем. Прикрой!
Звонкий скрежет пронесся по теснине металлической конструкции моста, заглушая какофонию выстрелов. Полотно под ногами пришло в движение, отдавшись легкой вибрацией. Потом скрежет усилился, стал невыносимым. Стрельба затихла. Блуждающий взгляд стреляющих мужчин выискивал хоть малейшее изменение окружающего пространства.
Скрежет трущегося металла уже не прекращался, а лишь усиливался.
Раздался рев оставшейся в живых рептилии. Я резко обернулся и успел увидеть, как под манисом проваливается металлическая балка, и огромная туша с обезумевшим взглядом летит вниз.
Со скрежетом высекая искры, под весом огромного тулова запряженного маниса, пришла в движения телега. Она быстро достигла провала, но из-за больших габаритов застряла в нем. Мужики в один миг остались без укрытия, и со стороны пропускного пункта тут же открыли огонь.
За моей спиной раздался отчаянный крик здоровяка. Металлическая балка разверзлась под ногами цыгана, и он с истошным криком провалился в появившийся проем, успев лишь зацепиться пальцами за неровные края.
Забыв про осторожность, выскочив из-за прикрывающего меня самохода, я прыгнул, сам едва не улетев в разверзшуюся пропасть. Я всем телом врезался о металл, перед глазами вспыхнул сноп искр. Картинка пошла кругом. Боль в грудной клетке сбило дыхание. Отчаянно пытаясь вдохнуть, я протянул руку.
Навсегда в памяти запечатлелись пальцы здоровяка. Он изо всех сил боролся за свою жизнь, цепляясь за тоненькую соломинку. Кажется, его пальцы стали каменными, застыли, побелели. Под тяжестью тела неровные края провала впивались, разрезая фаланги. Кровь небольшой лужицей скапливалась во множественных вмятинах покореженного ржавчиной металла.
Я успел! Нет, определенно я успел!
Его пальцы разжались, здоровяк вскрикнул.
Громко завизжали сервоприводы в суставных сочленениях. Титановая пятерня сильно сжала запястье цыгана. Он отчаянно ругался, болтая ногами.
Внизу поблескивала в свете луны мутная чернь воды, на спокойной глади вдруг началось движение. В воду с грохотом и шумом всплесков падали металлические болванки, некогда составляющие конструкцию моста. Но они всего лишь отчасти являлись причиной ожившей поверхности черной воды. Что-то живое двигалось там. От накативших мыслей по спине проскочил холодок, а к горлу подобрался ком.
Вода, будто ожив, забурлила, пузырясь. И тут, среди этой бушующей стихии, я увидел едва уловимые перекатывающиеся темно-серые тела, рассекающие мутную гладь. Что-то тяжёлое и достаточно массивное с плеском шлепнуло по воде, нырнуло.
Я осторожно, стараясь не выпустить запястье цыгана, продвинулся еще немного ближе к провалу. Возможно, это было с точки зрения здравого смысла совершенным безумием или полным идиотизмом, так как я рисковал сам свалиться в пропасть. Составлять компанию притаившимся под толщей воды тварям не хотелось. Но в этот момент я не особо думал об этом. Нужно было вытаскивать здоровяка из сложившейся ситуации!
Я всем своим нутром ощущал, что с каждой падающей крупицей в песчаных часах теряю контроль над этой самой сложившейся ситуацией. Вес здоровяка был слишком уж большим. А если бы я хоть чуть-чуть усилил хватку кибернетической руки, то цыган остался бы с переломами лучевой и локтевой костей.
Стараясь не переусердствовать, я крепко, с особой нежностью обхватил жилистую руку Гожо и аккуратно потащил наверх.
– Ну давай же, Гожо… – Прокричал я. – Держись!
От неимоверного физического напряжения в ушах застучала кровь, бесконечный скрежет вдруг превратился в едва уловимый гул. Зато я четко слышал каждый удар своего сердца, ощущая нарастающую внутреннюю дрожь.
Я почти втащил его наверх. Но почти – не считается. Мощный удар чем-то твердым пришелся в правый бок. Боль, не так давно затихшая в ребрах, вспыхнула с новой, увеличенной в десятки раз силой. Я взвыл не хуже того маниса. Боль отключила разум. И почти спасенный цыган с силой потащил меня вниз. В плечо словно вонзили раскаленную кочергу. Слава Создателю, что я не разжал хватку. Гожо по-прежнему висел над пучиной бурлящей воды, громко ругаясь. А я приложился лицом о проржавевший металл, что и спасло меня от падения. Зияющее жерло провала было не большим, но теперь, раскорячившись…
В глазах резко вспыхнули искры. Ко всем имеющимся болячкам добавился свернутый нос и пара выбитых зубов, которые я тут же выплюнул вместе со сгустком крови.
Удар повторился снова. Да кому там, в конце концов, неймется?
Осталось единственное средство. Пусть не такое эффективное, но вполне надежное. Я, правой рукой нащупав рукоять, обнажил длинное и острое как бритва мачете. Славная вещица, некроз вам в печень! Стал бить наотмашь, быстро, хаотично, но слепо. Как тот дровосек, будь он неладен!
Да и как я мог разглядеть врага, когда глаза заливала липкая и очень теплая кровь. Да и голову мне приходилось использовать как точку опоры, чтобы не свалиться.
Все же вышло. Кто-то надо мной, всхлипнув, застонал.
С трудом разлепив глаза, я умудрился, неимоверно скосив их, все же разглядеть нападавшегоИм оказался один из троицы кетчеров, тех, что перекрывали нам проход. Вид его был неважный, да же очень. Он, припав на колени, придерживал обеими руками живот. Между трясущимися пальцами сочилась кровь. Изо всех сил бандит пытался удержать рвущиеся наружу внутренности. Полные ужаса глаза уставились на меня. А на лице читался один, но очень важный вопрос: как?
А вот так, мой юный друг! Знай наших! Конечно, в угаре чего только не натворишь, но уж больно обстоятельства складывались нехорошие. Да тут ты еще, как дождь на голову.
К проблеме, в виде повисшего на моей руке цыгана, добавилась еще одна. Дергающееся в предсмертных судорогах тело кетчера повалилось на меня, стараясь втолкнуть в проем.
– Брось меня, монах! – Прокричал цыган.
– Не-eт! – Прохрипел я, стараясь не завыть от боли.
– Брось!
Я ничего не ответил, чувствуя, как мое тело под весом смертника впихивается в зияющий проем. Ещё немного и мы окажемся в воде. Сил держаться, больше нет. Падать-то не страшно. Плаваю я хорошо, правда нынешнее состояние ободряет мало, но вот страшные твари, которые обитали в воде, сильно уменьшали мои шансы на спасение.
Я не успел сообразить. Титановая пятерня разжалась, а мое тело стало вваливаться в проем.
Остановить падение я уже не мог.
Миг.
Темная вода стала приближаться с бешеной скоростью. Вдруг водная поверхность вздыбилась, раскрывая свои объятия, будто любящая мать. Удар. Сильный, зубодробительный. Холодная муть поглотила, мигом вымочив до нитки.
Что-то свалилось сверху, втолкнув меня глубже. Проклятый кетчер.
Эхо раздающихся всплесков. Бурлящая вода. Я раскрыл глаза, но кроме кромешной тьмы ничего не увидел. Тьма была повсюду, она заволакивала меня, таща в омут. Эхо, хаотично блуждающее рядом, затихло. Звук всплесков остался где-то высоко. Наступила тишина. Пугающая, загробная. Я почувствовал, как меня пробирает озноб. Словно стальным кольцом сжало виски. Сердце в груди заколотилось в безумном ритме. Все это, как показалось мне, длилось вечность. Потом толща воды, по всем законам природы, вытолкнула меня на поверхность. Раскрыв рот, я судорожно пытался вдохнуть живительного воздуха.