Ничуть не испугавшись, Зак высоко поднял голову.
— Я предложил себя, Мэлис, — пренебрежительно сказал он. — Веселись, пока можешь. В конечном счёте Закнафейн обретет покой; Мать Мэлис До'Урден будет воевать вечно!
Дрожа от гнева из-за того, что момент её триумфа был отравлен несколькими простыми словами, Мэлис смогла только прошептать:
— Взять его!
Не сопротивляясь, Зак позволил Вирне и Майе привязать себя к паукообразному алтарю в соборе. Он смотрел главным образом на Вирну, заметив проблеск сострадания в её спокойных глазах. Она ведь тоже могла быть похожа на него, но какие бы надежды он ни возлагал на это, они были давным-давно погребены под исступленными проповедями Паучьей Королевы.
— Ты опечалена, — заметил он. Вирна выпрямилась и туже затянула один из ремней, заставив Зака поморщиться от боли.
— Жаль, — произнесла она, стараясь казаться равнодушной. — Дом До'Урден дорого платит за глупый поступок Дзирта. Мне бы доставило большое удовольствие видеть вас обоих в бою.
— Зато Дому Ган'етт это зрелище не доставило бы удовольствия, улыбнувшись, ответил Зак. — Не плачь…. дочь моя.
Вирна наотмашь ударила его по лицу:
— У неси эту ложь с собой в могилу!
— Отрицать это — твоё право, Вирна, — только и сказал Зак.
Вирна и Майя отвернулись от алтаря. В помещение вошли Мать Мэлис и Бриза, и Вирна постаралась спрятать печаль, а Майя вновь насмешливо улыбнулась. На верховной матери было надето её лучшее церемониальное платье — чёрное, похожее на паутину, свободное и одновременно облегающее.
Бриза несла священный сундук.
Зак не обращал на них внимания, когда они начали обряд, воспевая Паучью Королеву и высказывая свои надежды на её умиротворение. Зак лелеял в этот момент собственные надежды.
— Уничтожь их всех, сын мой, — шептал он. — Постарайся не просто выжить.
Сделай больше, чем удалось сделать мне. Живи! Будь верен зову своего сердца!
Взревел огонь в жаровне; Зак почувствовал исходящий из неё жар и понял, что контакт с другим, более тёмным уровнем достигнут.
— Прими это…. — услышал он пение Матери Мэлис, но выкинул эти слова из головы и продолжал свою последнюю в жизни молитву.
Над грудью его вознесся похожий на паука кинжал. Мэлис сжимала ритуальное орудие в костлявой руке, блеск её надушенной кожи отражал оранжевые блики пламени каким-то сверхъестественным мерцанием.
Сверхъестественным, как переход от жизни к смерти.
Глава 28
Полноправный владелец
Сколько времени это продолжалось? Час? Два? Мазой мерил шагами расстояние между двумя сталагмитовыми глыбами в нескольких футах от входа в туннель, куда вошёл Дзирт, а вскоре после него — Гвенвивар.
— Кошка должна бы уже вернуться, — проворчал себе под нос маг, теряя терпение, Минутой позже на лице его отразилось облегчение: из туннеля показалась чёрная голова Гвенвивар, возникшая позади одной из двух охраняющих вход звериных статуй. Шерсть вокруг её пасти была подозрительно влажной от свежей крови.
— Сделано? — спросил Мазой, едва сдерживаясь, чтобы не закричать. — Дзирт До'Урден мёртв?
— Вряд ли, — послышался ответ.
Несмотря на всю свою ненависть к убийствам, Дзирт всё же не мог скрыть удовольствия, увидев, как тень страха погасила радостное возбуждение на лице колдуна.
— Что это значит, Гвенвивар? — вопросил Мазой. — Сделай, что я приказал!
Убей его сейчас же!
Едва взглянув на Мазоя, Гвенвивар улеглась у ног Дзирта.
— Ты подтверждаешь, что покушался на мою жизнь? — спросил Дзирт.
Мазой прикинул расстояние до противника: десять футов. Он мог бы попробовать одно заклинание. Если бы успел. Мазой не раз видел, как молниеносны и безошибочны движения Дзирта, и не хотел рисковать и нападать на него, если можно найти какой-нибудь другой выход из положения. Дзирт ещё не достал оружия, хотя руки молодого воина покоились на рукоятях смертоносных сабель.
— Понимаю, — спокойно продолжал Дзирт. — Дом Ган'етт и Дом До'Урден собираются воевать.
— Откуда ты знаешь? — не подумав, ляпнул Мазой, слишком потрясённый этим сообщением, чтобы сообразить, что Дзирт может просто провоцировать его, стремясь узнать что-нибудь ещё.
— Я многое знаю, но меня это мало трогает. Дом Ган'етт замышляет войну против моей семьи. Только вот не могу понять почему.
— Чтобы отомстить за Дом Де Вир, — послышался голос откуда-то сбоку.
Альтон, стоявший на сталагмитовой гряде, смотрел вниз на Дзирта.
На лице Мазоя появилась улыбка: обстоятельства так быстро изменились!
Дзирт, озадаченный новым поворотом событий, заметил:
— Но Дом Ган'етт не имеет никакого отношения к Дому Де Вир! Я достаточно хорошо знаю обычаи своего народа, чтобы утверждать, что судьба одного Дома никак не трогает другой!
— Но меня она трогает! — закричал Альтон, откинул капюшон и открыл страшное лицо, изуродованное кислотой, стершей его черты. — Я — Альтон Де Вир, единственный, кто остался в живых из Дома Де Вир! Дом До'Урден будет предан смерти за преступление, совершённое против моего семейства, и первым станешь ты!
— Но я ещё не родился, когда произошла та битва, — возразил Дзирт.
— Это не имеет значения, — прорычал Альтон. — Ты — До'Урден, грязный До'Урден, и только это важно.
Мазой бросил наземь ониксовую фигурку и приказал:
— Гвенвивар! Исчезни! Пантера посмотрела через плечо на Дзирта, и тот одобрительно кивнул ей.
— Исчезни! — снова закричал Мазой. — Я твой хозяин! Ты не смеешь ослушаться!
— Кошка принадлежит не тебе, — спокойно сказал Дзирт.
— А кому же? Тебе?
— Самой Гвенвивар! — ответил Дзирт. — Одной только Гвенвивар. Мне казалось, что маг должен лучше разбираться в магии.
С низким рычанием, которое можно было принять за издевательский смех, Гвенвивар прыгнула через камень к ониксовой фигурке и растворилась в туманной дымке.
По длинному межуровневому туннелю пантера направлялась к своему дому, на Астральный уровень. Она всегда с нетерпением ожидала возможности вернуться домой, чтобы избежать глупых приказаний хозяев Дроу. Но сейчас пантера на каждом шагу останавливалась, оглядываясь через плечо на тёмное пятно, которое было Мензоберранзаном.
— Может, договоримся? — предложил Дзирт.
— Не в твоём положении торговаться, — засмеялся Альтон, доставая тонкую волшебную палочку, которую дала ему Мать СиНафай.
Мазой одёрнул его:
— Подожди. Дзирт может оказаться нам полезен в битве против Дома До'Урден.
— Он в упор посмотрел на молодого воина. — Ты способен предать свою семью?
— Едва ли, — усмехнулся Дзирт. — Я уже сказал тебе, что мне нет дела до этого конфликта. Пусть Дом Ган'етт и Дом До'Урден оба хоть провалятся, как, разумеется, и случится! У меня есть собственные заботы.
— Ты должен предложить нам что-нибудь в обмен на своё спасение, — объяснил Мазой. — Иначе на что ты надеешься?
— У меня есть что предложить вам взамен, — спокойно ответил Дзирт. — Ваши жизни.
Мазой и Альтон взглянули друг на друга и громко захохотали, но в этом смехе прозвучали нервозные нотки.
— Отдай мне фигурку, Мазой, — без тени смущения продолжал Дзирт. Гвенвивар никогда тебе не принадлежала и больше не будет служить тебе.
Мазой перестал смеяться. Прежде чем маг успел ответить, Дзирт сказал:
— А в обмен на это я уйду из Дома До'Урден и не буду участвовать в схватке.
— Трупы и так не воюют, — фыркнул Альтон.
— С собой я возьму ещё одного До'Урдена, — пообещал Дзирт. — Оружейника.
Наверняка Дом Ган'етт получит большие преимущества, если и Дзирт, и Закнафейн….
— Замолчи! — завопил Мазой. — Кошка моя! Я не собираюсь вступать в сделку с жалким До'Урденом! Ты уже мёртв, глупец, и оружейник Дома До'Урден последует за тобой в могилу!
— Гвенвивар свободна! — вскричал Дзирт. В руках Дзирта появились сабли.
Никогда раньше он не дрался ни с одним магом, не говоря уже о двух сразу, но по прежним встречам с ними он хорошо помнил, как губительны могут быть их заклинания. Мазой уже начал какие-то приготовления, однако более опасен был Альтон, стоявший вне пределов досягаемости сабель и нацеливающий на Дзирта тонкую волшебную палочку.