— План есть, с его помощью, да будет к нам благосклонен святой Януарий, город перейдет под плотный контроль ваших доверенных в совете ста.
— А что Доэрт Башар?
— Он получит свой кусок пирога и ему будет скорее с нами по пути, чем против нас…
— Делиться властью с Башаром?
— Тут вас выручит то, что никогда не будет у купца — ВЕРА.
— Это сложно сын мой, Мельн слишком далеко от Харага.
— Вера будет, для этого необходимо стать неким запасным убежищем, на случай катастрофы.
— Какой? — Аббат ни как не мог понять, куда клонит его верный помощник.
— Смерть императора подхлестнет реакционные силы. Слишком явно будет, кто нанес удар. А соответственно будет и ответ. Империя наверняка захватит Хараг и низложит папскую власть.
— Ты так уверен?
— Сын императора слишком молод, чтобы взять всю полноту власти в свои руки. Им будут руководить наиболее влиятельные силы — армия, в лице полководцев и хитроумных придворных дипломатов с одной стороны и знатные семьи с другой стороны. Их интересы сейчас совпадают идеально — побольше захапать. А как это удержать, их волнует меньше всего…
— Захват Харага вызовет неконтролируемый всплеск религиозного фанатизма, сын мой!
— У нас будет шанс поднять знамя святой борьбы. До ближайших гарнизонов империи от нас месяц пути. Мы владеем могучим флотом, я имею виду союз вольных городов. Не хватает только двух пустяков, боевого монашеского ордена и готовых дублирующих органов восстановленной папской власти.
— Ты это серьезно говоришь?
— Две папские буллы, этот шанс Корлеус.
— Мне надо все обдумать.
— Думай, — Евлампий усмехнулся про себя: «Старый интриган и мастер просчитать события ходов на пятнадцать вперед, тебе не устоять перед таким соблазном»! — Только ответь на один вопрос, если Эрг Лаецки все-таки вступит в законные права всего своего рода, это не сильно спутает твои карты в совете ста купцов?
— Нет. — Аббат даже не удивился. Он вдруг отчетливо понял, что все эти годы в изгнании его главная мечта — резной, изящный ручной работы трон папы — жившая своей особенной жизнью, вдруг стала реальной.
— Утром ты сообщишь мне и легату о своем решении…
— Ты искушаешь меня сын мой. — Аббат растерялся, он видел, что Евлампий для себя уже все решил и не знал, как поступить. Спрашивать совета было глупо. У них разные задачи в этой непростой игре и каждая ноша будет тяжела по-своему…
— Для чего тебе папская булла, сын мой? — Евлампий только усмехнулся. Старая закалка иезуитской школы, помогла аббату быстро взять себя в руки.
— Позвольте, оставить этот секрет при себе, ваше преподобие. Кстати ознакомьтесь с этим трудом, данный план как раз и есть второй вопрос. — Наемник почтительно поклонился, передав аббату сложенный вчетверо большой лист пергамента, и оставил аббата наедине со своим нелегким выбором. А сам заспешил к себе в пещеру. Близился вечер, а ему предстояло еще очень много дел.
Он не мог видеть, как измениться лицо аббата, вчитавшегося в план действий, нарабатываемый Евлампием долгих семь лет постоянного пребывания здесь в Мельне. Он скорее почувствовал, что сразу после его ухода аббат вызовет к себе приора монастыря и этой же ночью десяток гонцов и доверенных агентов поскачут и поплывут во все стороны света…
Внезапно ход мыслей Евлампия смешался. Уверенный шаг по дорожкам монастыря, сменился ступором. Прямо на гаревой дорожке виднелся слабый отпечаток сапога. Для непосвященного гаревая дорожка была однообразна и едина. В действительности, лишь небольшие островки вулканического булыжника, прикрытые гравием, могли выдержать вес взрослого человека, остальные участки дорожки мягко продавливались, выдавая присутствие чужака. Внимательный осмотр больше ничего необычного не выявил. Тогда, Евлампий прикрыл глаза, попробовав, сосредоточится на своих ощущениях. Но ничего опасного для себя он не почувствовал.
Лишь где-то на грани едва осязаемых ощущений он осознал, что нынешняя ночь будет особенной. А для особенной ночи требуется особенное снаряжение. Обычно ему вполне хватало того набора оружия, что изготовляли местные умельцы. Но здесь требовалось кое-что посерьезней.
Наемник особо не раздумывал. Пелена кокона силового поля мягко обволокла и приятно сдавила тренированное тело. Кто бы ни появился рядом с его жилищем, внутрь попасть он не сумеет. Нет в этом мире силы, способной пробить или подавить генератор силового поля корпорации «Мицуми». Но вместо привычного поворота на право, он свернул в левый проход пещеры, где стены были гладкими и необычного цвета, словно жар небес прошелся по ним. Проход закончился ровно через три шага тупиком. В эту нишу своей пещеры Евлампий заглядывал очень редко. Здесь покоилось его прошлое. Жуткое и беспощадное по своей сути.