— Он говорил об этом. И, в общем, я с ним согласен…
Тут Злоба Миумуна ударила его же Трусость мордой об покерный стол и гаркнула мне в лицо:
— С чем ты согласен, вяленый колдунишка?! С тем, что злобные Первенцы силой вытащили счастливое человечество из эпохи кровавой грызни, зверств, интриг и коварства?! С тем, что мы вероломно и нечувствительно вторглись в ваши владения, оставляя после себя садистские ловушки вроде централизованного обеспечения и единого для всех закона?! Да как ты смеешь?! Мы подарили вам самый крепкий государственный институт, до которого вы, убогие нищедухи не догадались бы даже под угрозой полного уничтожения!
— Я не собираюсь сейчас об этом спорить.
— И правильно делаешь, потому что скорее море займет место неба, чем я стану сотрудничать с тем, кто поддерживает абсурдный экстремизм Реверанса!
За моей спиной послышались шаги.
— Доминант Миумун, — нервно позвал кто-то.
— Чего тебе, Расчет?
— Боюсь…
Я обернулся и увидел опоссума, который в действительности ни в коем случае не мог считаться опоссумом. Да, этот парень действительно боялся. Настолько, что его голый хвост пытался спастись отдельно от хозяина.
— Боюсь, что мы столкнулись с непредвиденными осложнениями, — едва слышно пролепетал он.
Миумун вскочил, оттеснив меня.
— Что такое? — процедил он презрительно, словно бедняга Расчет лично попустительствовал развитию этих самых осложнений.
— Там…
Расчет, кажется, задыхался от ужаса. Заметно было, как он страдает от того, что нельзя донести волнующую его новость одним нечленораздельным воплем.
— Там…
— Ну что?! — взорвался Миумун.
— Дай ему сказать, бродячее брюхо! — воскликнула Кира.
— Не смей повышать на меня голос, бедовка! — взревел Миумун. — Это мой корабль!
— Конечно, его наверняка снабдили противовесами для твоей спеси!
— Это не спесь, а гордость за свой народ!
— Там огромная волна…
— Если Торкен населен такими же засранцами как ты… Что?
— Что?
— Какая еще волна?
— Огромная… — просипел Расчет и брякнулся на пол.
Потянуло чем-то невероятно гадким. Если бы я не знал, что в действительности рядом не было никаких опоссумов, то решил бы, что один из них только что притворился мертвым.
— Закрой глаза, закрой глаза, и зло не увидит тебя, — пропела бессмертная душа Расчета.
Все крысы вокруг трона вдруг поднялись и организованно потрусили к выходу.
— Что за змей, — ошарашено проговорил Миумун. — А ну назад!
Последняя крыса оглянулась и покачала мордочкой.
— Инстинкты. С ними не совладать.
Под разнобойное топотание, мы выскочили из дворца Миумуна. Палуба была заполнена зункулами. Все они, за исключением участников Платочного конфликта, глядели в одну сторону. Воины приклонили колена перед неминуемой смертью. Матросы сгрудились в вороньем гнезде главной мачты. Визг там стоял такой, словно в джунглях вдруг кончились все лианы.
— Чаю?
— Нет, спасибо, Реакция, — вежливо отказался я.
Волна.
Это была не совсем волна. Что-то настолько огромное, скорее всего, заслуживает собственного наименования. Океан словно взяли за один край и принялись сворачивать как блинчик. С корабельно-островным джемом. Этот Край приближался к нам со странной, почти потусторонней медлительностью. В действительности очень сложно оценивать расстояние и время, когда в твою сторону направляется треть Океана.
Бегущая впереди тень, накрыла нас мгновенно. Стало темно и зябко. Посыпались холодные капли.
— Откуда она взялась?! — заорал Миумун. — Еще утром горизонт был чист! Да что там, мы бы за неделю ее увидели! Проклятье, почему все просто не может идти так, как должно?!
— Престон? — Рем шмыгнул носом. — Я как то видел парня, который забирался в бочку. Ну, знаешь, в дубовую бочку и спускался в ней с водопада.
— Спускался?
Я поглядел на крыс. Они разместились на поручнях и печально смотрели куда-то вдаль, изредка попискивая и обнимая друг друга хвостами.
— Скорее падал, — исправился Рем.
— И он выжил? — с надеждой спросила Кира.
— Ну, он немного дергался, когда его вытащили из бочки.
Рем подумал и добавил.
— Точнее, бочку из него.
— Нет, не пойдет, — сказал я. — Цыпленок!
— Циф? Ку-ка-ре-ку-у-у?!
Оглушающий грохот триллионов тонн воды несся следом за тенью.
Миумун метался по палубе, расписывая зункулов. «Сделайте что-нибудь, идиоты!», — орал он.
Волна настигала нас. Корабль начал крениться на нос. Его поволокло вверх по вздымающейся воде.
— Цыплено, о на елать?! — спросил я.
— Ци! Иф-ци! И!
— Но нель-я же бро их!
— Иф?!
— Да-ай са-е сил-е!
Кира схватила меня за руку. Такелаж сыпался вниз, Миумун визжа вцепился в зункула, цепляющегося за перила и принялся карабкаться вверх по перекладинам. За дворцом Миумуна заклубилось нечто призрачно-неясное. Это облако мгновенно вобрала в себя волна.
Я поглядел вверх. Кира держала меня. Рем, обвязавшись веревкой — ее.
— Ме нуж- обе ру-и! — крикнул я изо всех сил.
Кира сосредоточенно выслушала и покачала головой.
— Я не см-у ере-а-ить те-я!
— От-и ме-я!
— О!?
Не теряя времени на споры, я разжал пальцы и выскользнул из ее хватки.
Шлеп!
На мачте было полно бесшумно визжащих зункулов. Я кое-как уселся и…
— Иф! И!
— Как?
— Иф! И!
Тепло. Я стал ядром теплоты. Маленьким орешком в скорлупе нестерпимого жара. Маггия озверело хватала меня за руки, разрывая комбинезон в клочья. Выше, по предплечью и плечу, стремясь добраться до горла. Засвистели крохотные льдинки, вокруг судна намерзала ледяная кромка. Он начал замедлятся. Я почувствовал, что съезжаю вперед.
Алый корабль Первенцев становился на дыбы.
То есть горизонтально.
Удивительно, как много интересных штук можно проделать с кораблем, имея в своем распоряжении край Океана и колдуна.
Еще секунда и волна проглотит нас.
Маггия в бешенстве начала грызть и разрывать пространство.
Сейчас!
.
.
.
.
?
!!!
С: Они уже там?
ДМ: Еще нет, господин.
С: А теперь?
ДМ: Нет, господин.
С: Ну а сейчас?
ДМ: И снова нет, господин.
Несмотря на то, что по космическим меркам Алиот вел себя как ребенок в телеге, плетущейся на ярмарку, любому человеку он показался бы образцом выдержки. После каждого его вопроса проходило не меньше трех суток.
В действительности он готов был провалиться сквозь риманово пространство. Во всем мире нашлось всего ДВА человека, способных в теории подобраться к Великому Оно. Из них всего ОДИН мог в теории одолеть носителя.
Как можно всерьёз играть двумя фишками на доске с миллионом ячеек?
Комета!
Жнецы роились вокруг, в бешеном темпе сооружая пищевые пузыри. Столь… загадочных пищевых пузырей Алиоту еще пробовать не доводилось. Жнецы наполняли их дикой смесью из угля, огромных животных, древесины, нефти и всего того, что могло бы помочь светозверю удержать орбиту. От него до земли непрерывно работала конвейерная цепочка.
Алиот сознательно давился этими тошнотворными пузырями, и пытался вырабатывать из угольно-мясной каши оптимизм. Получались в основном ядреные протуберанцы. Ближе к хвосту.
Если отправить армаду жнецов… Да что там армаду, даже стаю в пятьдесят особей Великое Оно сразу же заметит их и уничтожит.
Две фишки.
Что-то настолько ничтожное посреди миллиона незанятых клеток.
Настолько ничтожное, что рок даже не сможет заметить это.
Алиот проглотил очередной пузырь и крепко сжал плавники.
У Сэнди-Бэнди определенно выдался удачный день.
Удачливость Сэнди легко вычислялась по количеству выделенной слюны, поделенного на величину сожранной горы растительного мусора. Такие горы сооружали доисторические птицы с облысевшими задами, которые испытывали проблемы с: а) температурным балансом, б) запоминанием места, куда были отложены яйца.