Ольга выглядела обиженной.
— Кель, что ты хочешь сказать? Я жива. Я здесь.
— Тебя сожгли на костре.
— Я все это время была с тобой, — Ольга прижалась к своему брату.
Накат отстранился.
— Ты не рад меня видеть? Что случилось, Кель, ты пугаешь меня.
— У меня нет на это времени, — сказал Кель и ударил ее коленом под дых.
Ольга согнулась в три погибели. Накат обошел ее и взобрался на возвышенность, чтобы осмотреться лучше.
— Ты с ума спятил?! — проворчал кто-то за его плечом. — Это же твоя сестра!
Накат обернулся. Побледневшая Ольга оперлась на плечо Рыгули.
— Хватит беситься, козел сивый! — ведьма выглядела точь-в-точь такой же, какой Накат ее запомнил. Все, до мельчайших деталей.
Какая халтура, подумал он с презрением. Кишки Первого, любому грамотному искусителю должно быть ясно, что воспоминания со временем мутируют как химеры. Это гротескная пародия на Рыгулю. Клянусь Грибом Сказочником, неужели я нафантазировал ей такую грудь? А Ольга? Да она же на ангела похожа. Будто я совсем забыл, что у нее были прыщи и присвист в зубах. Неужели я действительно должен купиться на это?
— Я тебя… — начала Рыгуля.
Накат схватил ее за грудки и ударил лбом в лицо. Ведьма кубарем покатилась вниз. Вслед за ней он отправил Ольгу.
— Да что с тобой не так?! — взревела пустыня. — Неужели они для тебя ничего не значат?
Накат молча озирался по сторонам.
— Ну, слушай, — сказал голос. — Я разум этого места. В моих руках сосредоточена сила перемен. Я могу воскресить каждую частичку твоего погибшего счастья. Ты снова сможешь чувствовать, любить и надеяться. И я верну тебе ноги.
Накат заметил колесо, одиноко торчащее посреди гнилостной желтизны. К этому месту уже направлялся Вилл. Возле затертого в плесени Ики они встретились.
— Тут какой-то голос предлагает мне стать величайшим воином, какого носила земля, — поделился Вилл, помогая Накату раскапывать Ики.
— Я тоже его слышу, — сказал киллер. — Это какое-то чрезвычайно наивное божество. Надеюсь, ты не веришь его обещаниям, парень?
— Он говорит, что сделает меня богатырем в мгновенье ока. С помощью силы каких-то перемен. У нас даже ребенок знает, что использовать маггию для увеличения мускулов, это гнусный обман. Не то, чтобы я не хотел стать немного шире в плечах, но для этого ведь есть гантели и вареное мясо.
— Правильная позиция. Ну, так слушай…
— Эй! О чем это вы там шепчитесь?! — злилась Пустыня. — Сила, здоровье, блага радужные, свой личный мир, все это будет вашим, только покоритесь мне!
— Слушай, — продолжил Накат. — Нам нужно как-то выманить этого болтуна.
— Вы невежи, — сказал наполовину откопанный Ики. — Что вы, собственно… вычисляется… намереваетесь делать? И почему мне никто не предлагает снова стать человеком?
— А ты хочешь? — с надеждой спросило пространство.
— Вообще-то нет, спасибо, — вежливо отказался Ики. — Я уже привык, кроме того, у меня могут остаться некоторые… привычки. Вряд ли людям понравиться, если какой-то саец начнёт заигрывать с их креслами.
— Будь по-вашему, — произнесли барханы угрожающе. — Тогда вы станете соками в теле моем.
Плесень зазвенела, заросший скелет рептилии скинул покрывало пустоты и навис над Атрядом. Гремя обрывками цепей, он взмахнул гибельными лапами и захохотал. Накат внимательно оглядел своего противника с ног до головы. Для этого ему пришлось высоко задрать голову. Вилл сделал шаг назад и мрачно вздохнул.
Великое Оно ухало и клокотало.
— Что? — Накат посмотрел на Варвара. — Я пропустил какую-то шутку?
И тут же повалился вниз.
— Ноги, — он ударил кулаками по плесени. — Я их снова не чувствую!
— Умри в немощи, — гудело Великое Оно.
Воронка над Торкеном росла. Буйство маггии все больше терзало Троегорье.
Ужасающие молнии ранили древние скалы. Очередной крюк рванулся прочь из каменных десен. Скелет качнулся в сторону. Великое Оно засомневалось. Потратить так много сил на меры предосторожности и воронку, из которой неистово вырывался Алиот, и совсем позабыть о городе. Плесень прожила здесь слишком долго. Как и Первенцы Оно привыкло думать, что столица маггии неуязвима.
Под жуткий грохот взрывающихся скал на свободу вырвался еще один крюк.
Боясь просчитаться, Великое Оно перенесло часть маггии на поддержание Торкена. Оставшись почти без сил, остов захрустел. Поеденные кости начали обваливаться под собственной тяжестью.
— Ну и кто из нас теперь немощен?! — прокричал Накат, заметив это. — Вилл, живо, что у нас осталось из оружия?
Вместе они выволокли Ики из плесени и склонились над его сумкой.
— Всякая пакость, — сетовал Накат, перебирая смерторезы и мертвокосы. — Калибр не тот!.. Змей! Вот! Есть две менадинские Игривые дыни. Слушай сюда! Здесь хвостик, за который нужно дернуть, чтобы дыня взорвалась, ясно? Дергаешь хвост и бросаешь! Пять секунд и она разнесет все на куски! Чтобы управлять маггией плесени нужен этот труп! Одну я заброшу ему в глазницу, вторую ты сунешь в грудь! Вот в ту дыру! Все понял?
— Да! А почему мы кричим?!
— Потому что мы змей как возбуждены предстоящим Диким Броском На Врага!
— Ясно!
— А что делать мне?! — Ики был вдохновлен на подвиги.
— Отвлекай его!
— Будет сделано!
— И береги колесо! Вилл, бери меня на спину!
— Есть!
Истории в своем неисчислимом многообразии хранят множество картин совершенно нелепых с точки зрения нормального человека. Достойное место среди них заняла и эта. К огромному трещащему полутрупу, издавая яростный боевой клич, приближались трое. Мрачный убийца, сидящий верхом на кабинетном варваре и благородное инвалидное кресло, готовое отдать вторую жизнь за спокойствие мира.
— Ы-ы-ы-ы-ы!
— А-а-а-а-а-а!
— За Императора-а-а-а!
И хоть Вилл и готов был свалиться с ног от усталости, его Воля говорила: — нет приятель, никаких пит-стопов до финиша. И, несмотря на то, что рациональный островок в сознании Наката полыхал сейчас синим пламенем, его Уверенность-в-Себе одевала черные шелковые перчатки и бралась за черный металлический кейс.
Альтруизм Ики… Зашкаливал. Все же кое-кто был неважнецким полицейским в прошлой жизни.
Великое Оно топнуло ногой по ускользнувшему креслу, и Атряд Альфа подбросило вверх. Вилл зажмурил глаза, но не упал. Они удачно приземлились и тут же бросились к беззащитной ступне. Накат схватился за плесневые узлы и тут же пополз вверх по лодыжке, бешено работая руками. Вилл едва поспевал за ним.
Полусгнившее тело ящера попыталось прихлопнуть их, но чуть не переломило свое колено.
— Чего вы хотите? — режущим звоном спросило Плесень. — Сломать мою старую игрушку? Тщетно! Я есть Плесень. Я повсюду. Меня невозможно уничтожить. Мое тело широко как мир!
Накат уверенно полз вверх. Не смотря на свою общую брутальность и некоторую дикость, но был широко образованным человеком. И прекрасно знал, что для колдовства нужны руки. Или хотя бы лапы. Маггия была довольно консервативной сущностью и не слушалась тех, кого не могла укусить за палец. Особенно это касалось тех, кого вообще не за что было кусать.
Плесень знало это еще лучше.
Кроме того, существовал другой закон. Мощность заклинания напрямую коррелировала с размерами заклинателя. При увеличении заклинания должны были сохраняться пропорции колдуна. Иначе последнего просто раздирало в клочья. Иными словами, чем большую силу высвобождал магг, тем сильнее был укус магии.
В общем, это был хороший пример того, что осведомленность — необходимое подспорье для грубой силы.
Великое Оно уже раздирало на части. Пока лишь потому, что оно не могло решиться на выбор. Теперь Плесень держало светозверя на пределе сил. Даже того крохотного заряда, необходимого на убийство двух людей и поломку одного кресла, могло оказаться достаточно для того, чтобы проиграть борьбу. Тогда заклинание схлопнется и разотрет Торкен в порошок.
Вилл почувствовал, что срывается, слабеющими пальцами он цеплялся за шершавый бугорок бедренной кости. За спиной визжал, надрываясь и всхлипывая, Кричащий меч.