— За ним, — сказал я.
Глава 6. О полезных свойствах круга
«Круги! О, круги, господа, это прекрасно. Как я люблю эти прелестные идеальные окружности!»
Тэн Тортон. (незадолго до полного умопомешательства)
Жук не двигался.
Четвертый смотрел на него, раздумывая. Его пепельные глаза уставились в одну точку.
Жук не двигался уже довольно долго, и это само по себе не было чем-то необычным. Когда он сидел на карте, это всего лишь означало, что Серый где-то затаился. Быть может, устраивает содомию в каком-нибудь борделе или промывает желудок в трактире. Там, где сидел жук — обретался и Серый.
Сегодня ночью противное насекомое отказывалось выполнять свои обязанности.
Четвертый шевельнулся. Двумя пальцами он перехватил жука поперек брюшка, снял со своего рукава, и поставил на карту Авторитета, расстеленную на столе. Жук постриг усами. Потом нехотя пополз куда-то в сторону Долины Первенцев… Остановился. Четвертый затаил дыхание. Но жук приподнял щитки на спине, порхнул прозрачными крылышками и приземлился Четвертому на макушку.
— Та-а-ак, — протянул магг.
Он щелчком сбил жука с головы. Тот угодил в блюдо с корешками, и принялся там пировать. Грызть незаслуженное угощение.
Хотя, почему незаслуженное? — спросил Четвертый у самого себя. Ведь честное насекомое предоставило неопровержимое свидетельство того, что Серый сейчас находиться в месте, которое экранирует сигналы клейма.
— Все-таки, п-пролез негодяй, — констатировал магг с легким удивлением в голосе. — Н-неужели еще и вылезешь?
Нет, не зря он пометил этого сухолюда личной печатью между лопаток. Тот сразу показался ему заряженным. То есть, источником странной силы, которую некоторые называли нигиломантией. Это был редкий вид пассивной магии, которая могла изменять реальность вокруг носителя. У этого коротышки Тан-Тарена, она проявлялась не слишком явно, но была стабильной. Четвертый провел над сухолюдом множество опытов: оставлял в опасности, травил ядами, сбрасывал с высоты. И каждый раз, если что-то, любая мелочь, могло помочь Тан-Тарену, так и происходило. Четвертый старался не переусердствовать, так как у нигиломантии были свои границы. Это была скорее развитая удача, чем настоящая сила.
И вот теперь это мистическое везение помогло сухолюду забраться в единственное место рядом с Гиганой, где его нельзя было отследить.
Зря отпустил, — подумал Четвертый. С другой стороны, изменения в его силе нужно было изучать именно в «дикой природе». Чтобы потом выловить снова и проверить, как сильно сухолюд эволюционировал. Да и кто мог подумать, что Миркон преклониться перед этим разгильдяем.
Четвертый оставил жука в покое, подошел к стеклянной тумбе, на которой лежал человеческий череп. Постучал по его макушке. Некоторое время ждал ответа, потом постучал снова, чуть громче.
— Да, — откликнулся череп далеким голосом. — Я слушаю.
— Эт-то я, Четвертый, — представился магг. — П-помните наше п-пари?
— Смотри, они обстреливают мой сапог из пушек! Вот маленькие засранцы!
— Нечего было ступать куда ни попадя. У тебя на подошве размазано целое княжество.
Олечуч вышедший вперед, остановился, и сделал предостерегающий жест.
— Тише, — прошипел он. — Подождите тут, мешки с гумусом. Ждать. Кхм. О-о-о, я чувствую, чувствую… Я схожу, посмотрю, что там вверх по лестнице. У-кхм. Может, если мы будем подниматься по одному, что-то измениться.
— Будь осторожен, — сказал я. Есть у людей такое трогательное пожелание, которое облагораживает собственный зад, торчащий из укрытия. Я смотрел, как Олечуч, бесшумный и грациозный, словно крадущийся булыжник, погружается в лоно темноты.
Тут что-то обожгло мне пятку, и я запрыгал на одной ноге, вытряхивая сдернутый макасин. Из него вывалился тлеющий уголек. Следующий снаряд угодил мне в бедро. Проследив траекторию третьего выстрела, я сделал пару шагов вперед и мстительно растоптал носком мощный метательный механизм, похожий на требюше.
— Действительно, засранцы, — согласился я. — Интересно, за кого они нас принимают?
— Уж точно не за тех, кому стоит приносить в жертву девственниц, — разъяренно проворчал Рем, стряхивая со штанины крохотных бурых человечков.
Рем, хоть и не был теологом, ухватил самую суть. Поклонялись нам, видимо, только круглые дураки и страдальцы. В основном, кто-то постоянно норовил залезть тебе в мокасин и что-нибудь там саботировать.
Цивилизации людишек, зародились, по-видимому, из гниющих тел умерших маггов. Во всяком случае, самые крупные и развитые страны существовали внутри и вокруг позеленевших скелетов. Сначала я принял аборигенов за муравьев, — они характерно хрустели под ногами, — но потом с изумлением различил хижинки, дома, дворцы и цитадели, дороги и какую-то даже промышленность, довольно вонючую, дымящую сероводородом. Аборигены, вне сомнения, были разумны, и при нашем приближении демонстрировали различные реакции. В основном, конечно, паниковали. Некоторые только паниковали, но встречались и такие, кто паниковал и сражался.
— Змей вас раздери! — остервенело промычал Рем. — Мои штаны! Эти подонки прожгли мне штаны! Проглот! — позвал Рем. — Где эта тварь? Проглот!
Послышался хруст, шелест и топот. Проглот, скребя брюхом по полу, явился к Рему и преданно замер напротив.
— Ату их! — приказал Рем. — Ешь! — Он вскочил ему на спину, и там принялся сбивать пламя со штанины.
Проглот вывалил свой язык и принялся щелкать им как хлыстом. У меня кишки холодели, когда это коромысло проносилось рядом, поэтому я отступил ближе к стене.
Я заметил несколько самодельных ламп: светящиеся зеленым гнилушки, относительно равномерно развешенные над государствами букашек. Кроме того, я замечал строения, которые букашки не могли бы создать просто физически. Вот, например, эти пирамиды, сложенные из отесанных кубиков, или сколоченная из деревяшек коробка, изображающая невероятную цитадель. В этой цитадели жил странный уродливый зверек, похожий на обезглавленную и ощипанную курицу. Коробка была именно сколочена, маленькими железными гвоздями.
Вохрас?
Зачем?
А впрочем, не об этом стоило сейчас думать.
Необходимо было обратить внимание на то, что мы уже в надцатый раз поднимались по спиралевидной лестнице на второй этаж, и в надцатый же раз оказывались в этой зале, вновь и вновь атакуемые этими зловредными туземцами, и это, пожалуй, уже начинало…
— Хья!
Проглот взбрыкнув, сбросил Рема, после чего с хрустом и топотом умчался в темноту.
— Есть еще идеи? — спросил я Олечуча, который появился за нашими спинами.
— Двадцать два, больше ему не вынести, — заявило чучело. — Кия.
— Л-ладно, — я оттолкнул носком осадные башни. — Надо просто запомнить все, что мы делаем здесь, а потом понять, что из этого мы делаем не так.
— Откуда ты это взял? — скептически осведомился Рем.
— Позволь объяснить, мой бородавчатый друг, — произнес я, пытаясь быть в меру снисходительным. — Быть может кое-кто и не заметили, но каждый раз, как мы снова попадаем в эту комнату, все здесь приобретает изначальный вид. Никаких растоптанных королевств, никаких разбитых гнилушек, — я строго посмотрел на Рема. — И что самое главное, никаких Проглотов.
— К чему ты клонишь? — не выдержал Рем. — Говори, пока они не заложили взрывчатку мне в зад. Я тут самый… Я ниже всех. Им легче меня штурмовать!
— Хорошо, если все готовы меня слушать. Рем, у тебя еще остались пироги?
— Не-е-ет, — неуверенно протянул сухолюд.
— Значит, не меньше трех, — констатировал я. — Достань их и раскроши.
— Э! — вскрикнул Рем, хватаясь за нож.
— Скормишь их местным, чтобы они перестали насылать на нас… эй, это что такое, воздушные корабли?
Над нашими головами плыли странные устройства, похожие на продолговатые кожистые пузыри, наполненные воздухом. К ним были привязаны маленькие коробочки. На коробочках были отверстия. В отверстия выглядывали аборигены. Они обстреливали нас из луков и сбрасывали десант, мягко планирующий на крохотных кусочках прозрачной пленки.