Уже тогда Марина твердо знала, что этому человеку суждено сыграть значимую роль в ее жизни, и отчего-то была уверена, что роль эта будет прекрасной. Сердце сладко сжималось от предчувствия счастья, когда он улыбался ей. Это была любовь с первого взгляда – как еще можно было объяснить это чувство внезапного родства?
Теперь, годы спустя, Марина с легкостью нашла бы простое и понятное объяснение тому, что так быстро возникло тогда между ними (было ли это чувство обоюдным или она сама сложила взаимность из услужливо предоставленных ей красивых слов?), если бы захотела. Смешно – но она не хотела, несмотря на Аню, несмотря на то, что случилось потом.
Она никогда не испытывала недостатка в мужском внимании… Но до сих пор никто другой не смотрел на нее так, как умел смотреть Максим. До сих пор ни от кого другого она не чувствовала, как дрожащая, теплая, щекочущая волна танцует по коже спины, как сердце стремительно ухает вниз. Было бы слишком обидно низвести это чувство до того, чем оно, вероятно, и было, – заурядной любовной истории, плода подростковой впечатлительности, результата гормонального взрыва.
Тогда Марина тихонько скользнула вслед за ним на кухню и спросила, не видел ли он белого вина (которое она не любила). Он любезно предложил помощь в поисках. Они кружили по дому, а потом по двору, пока глаза юноши, с которым она приехала, светлели от гнева.
О чем они говорили?.. Заплати ей воображаемый интервьюер бешеный гонорар за откровенный рассказ о том вечере, еще неделю назад она не сумела бы ничего вспомнить. Шутки – удачные или плоские? В целом это не имело значения – в тот волшебный вечер любая шутка от него казалась бы верхом остроумия, любая мысль – преисполненной глубокого тайного смысла.
Он явно чувствовал это. Единственное, что вспоминалось сразу, – реплика, которую он выдал, глядя на вихрящийся за изгородью туман, который как будто не решался перебраться через нее и скользнуть по двору, пока на террасе кто-то играл на глиняной флейте.
– Какая удивительная ночь! Туман клубится, и эта музыка – как будто мечта, вымечтанная кем-то раньше времени, правда?
Тогда она кивнула, чувствуя, как от восторга волосы приподнимаются на затылке, а по коже бегут предательские мурашки. Возможно, дело было просто в ночной прохладе, которая вдохновенному Максиму в старой куртке была нипочем. Сейчас от одного воспоминания об этих словах она чувствовала жгучий стыд и пыталась успокоить себя тем, что Максим, вероятно, был вполне искренен в своих разглагольствованиях. Забавно – за все время в отношениях с ним она ни разу не увидела рисовки в человеке, который состоял из рисовки целиком.
Ночью она покорно забралась на старую софу, которую выделили им с ее молодым человеком. Он, бедолага, наверняка возлагал большие надежды на эту поездку, отдельную комнату в старом доме, вино и скрипучую софу. Видимо, ему так не хотелось расставаться с этими надеждами, что между выяснением отношений и приставаниями к ней он выбрал второе – и она с облегчением притворилась спящей.
Домой они возвращались, сидя в двух рядах сидений электрички друг от друга. Марина никак не могла прийти в себя от изумления: вероятно, все вокруг смотрели на нее с осуждением. Никогда раньше она не думала, что может быть такой ветреной. Молодой человек, о котором еще недавно совершенно серьезно (теперь смешно вспомнить) она думала как о будущем муже, должно быть, ее ненавидел… А она чувствовала, как ее бедро касается бедра Максима, и млела от счастья. От него к ней как будто текло по воздуху что-то незримое для всех остальных, но настолько же ощутимое для нее, как собственное дыхание. Это даже пугало, но тогда жизнь не давала времени на раздумья. Отчего-то казалось, что их совпадение требует немедленных действий, и, когда электричка прибыла на вокзал, Марина вдруг ощутила дикий ужас при мысли о том, что сейчас они разъедутся по разным концам Москвы и больше не увидятся… Или увидятся случайно, в гостях у общих друзей полгода спустя, и он будет смотреть на нее с равнодушием неузнавания.
Иногда спустя годы она думала о том, что, пожалуй, было бы куда лучше, если бы так и случилось. После рождения Ани несколько раз она видела один и тот же сон. В этом сне на выходе из электрички Максим вежливо улыбался ей и быстро и удобно растворялся в толпе. Во сне она знала, что больше никогда-никогда не увидит его, и чувствовала безмерное счастливое облегчение.