– Можно решить, что это некое дополнительное знание, которое позволяет создавать мировоззрение, рисовать картины мира, давать «точку отсчета»…, с которым приходится считаться научному мышлению, при этом также игнорируя такое, так как это все же только пустые «разговоры о целом», которые не дают конкретное-прикладное знание. И со стороны такого позитивного мнения считается, что такие «разговоры о целом» необходимы отдельному индивиду «для того, чтобы не сойти с ума», и поэтому они допустимы, тем более, если в данном периоде уже значительно деградировало «состояние связи», которое ранее удерживало сознание в нормальном состоянии.
– В сильном значении – это опасное знание, это способ фальсификации реальности, то есть это средство для создания «идеологий», с помощью которых затем возникает возможность контролировать сознание-мысль и отдельного индивидуума, и каких-то сообществ в целом. То есть это и орудие контроля над массами, и инструмент борьбы с теми, кто присутствует на властном олимпе со стороны каких-то других конкурирующих групп. Такое мышление может разрушать что угодно: любые традиции, устои, практику, все существующее совокупное бытие как таковое.
– Можно предположить, что такое мышление – это какая-то наивысшая форма мышления, доступная только избранным, и что это мышление позволяет возвышаться над «серой толпой» не знающих такое мышление. И это также показатель «определенной онтологии». Отсюда можно сделать различные выводы об устройстве душ избранных, о праве возвышаться над другими низшими. Есть также предположение, что те, кто обладает таким мышлением, могут властвовать над душами живущих. Как? И таких разговоров может быть множество… (Аврелий).
– Можно представить себе, что такие разговоры – это обязательная часть культуры (праздная часть), что такое возникает на каком-то историческом этапе. Можно предположить, что это какие-то «праздные разговоры», и они не могут иметь никакой практической конкретной пользы. По сути, они бесполезны, единственная польза – это некая тренировка мышления, способ научиться свободно мыслить, то есть это какая-то методология развития ума…
Все, что было указано выше, может быть объявлено действительным в отношении такого мышления: оно может быть и основанием всего вышеуказанного, и способом, и попыткой его реализации, то есть оно может быть в состоянии становления такового или быть действительным для всего этого. В итоге такое мышление, как реализация, может быть всем, чем оно захочет стать, а точнее, тем, чем оно сможет быть в итоге.
Но в своем первоначальном значении или само по себе такое мышление – это нечто другое, это, по сути, только странное мышление-состояние.
И что значит опыт такого странного мышления? Почему странного мышления? Дело в том, что некто, прожив какую-то часть жизни, что-то видел, что-то знает, что-то слышал… И обладая пытливым умом, он мог им продумать разное, оглядеть все закоулки этого, данного ему мира, и увидеть, что во всем этом очень мало того, что может остановить-удивить. И вот такой пытливый ум в поисках удивления может заметить, что удивить его могут только какие-то особые мысли, и поиски таких мыслей-остановок, и проигрывание таких мыслей, и ожидание таких мыслей становится особым интересом для такого ума. Тому, кто не стал на такой путь, такое неинтересно, для него такое безразлично.