А вот зачем это? Зачем такое особое мышление102? Зачем? Но параллельно с этим есть другой вопрос: а зачем жить? Зачем мне жить? Какая от этого польза!(польза, польза, ольза…), польза вообще, польза для меня? Покажите и дайте потрогать рукой «пользу»! И вопрос, «а зачем мне жить?» – это не вопрос «для чего?» и не вопрос «а в чем смысл жизни?». Вопрос «в чем смысл жизни?» не имеет никакого смысла потому, что этот очень серьезный вопрос превращен в обывательский фарс. А вот зачем я живу сейчас, ведь это бесполезно, если я не придумаю какое-то «обыденное зачем…», и это «зачем» может распадаться на тысячи разных «зачем?». Но одновременно как тотальность – это бессмысленно, как и это особое мышление. Когда «тот, кто живет в виде мышления» замечает это, ему становится не по себе. Ведь (вдруг, иногда) он понимает, что того «тотального зачем» он не знает. Оно не дано ему непосредственно, как и все остальное, то есть оно есть как «акт мышления», но не как данность, то есть я могу о нем подумать, но ответа в этой данности нет, есть только вопрос… и неопределенность в итоге. И это конец всей обыденной безмятежности, когда мышление бредет от одного «обыденного зачем» к другому.
А что дальше? Как быть с этим НОВЫМ, особым ЗАЧЕМ? И тут иногда может включаться какая-то обывательская экзальтация, эзотерика с предположением какого-то «смысла жизни в стакане вина» либо пропуск-пропуск и включение другого «обывательского зачем»…, либо что-то иное…, но что? Самое важное в этом «но, что?» – это обнаружение того, что включенный узнает, что он «точно включен», но «во что?» и «как?» – это неизвестность, кроме знания о включенности и того, что и это, и другое – это все тотальная территория неизвестного, а еще – что это какая-то загадка или даже в итоге ТАЙНА. Знание такого открывает «новые горизонты» для обнаружившего себя мышления. Такое мышление узнает, что оно может спрашивать о таком, и это есть та метафизика103 и те специфические метавопросы, специфическое метамышление. Все это также связано с тем, что называется в метафизике предельными вопросами, но в классической постаристотелевской метафизике все это выхолощено настолько, что действительные состояния-вопросы заменены сухим вопрошанием о Боге, о человеке и о мире, хотя, когда речь идет о мышлении, тогда все классификации – это нечто примитивное, нечто ограниченное.
Действительное мышление – это постоянное улавливание тотальной бесполезности. И полное знание о своей никчемности уже-несуществовании требует ответа на вопрос: почему присутствует такое положение дел? Кто меня забросил сюда и для чего? Есть ли причина меня и моего присутствия в этом всем? А если нет, тогда почему я могу знать об этой шизофрении? Почему я одновременно есть, но при этом меня уже нет? Для чего мне такое знание и такое существование? И главное: ЗНАЮЩЕЕ о своем НИЧТО мышление хочет узнать, а есть ли СПАСЕНИЕ от этого НИЧТО? И в чем суть такого СПАСЕНИЯ, от чего нужно спасаться? Как нужно спасаться? Спастись – «значит что?» – узнать о том, что нужно избавиться от такой шизофрении, став кем-то, «не тем, кто я есть сейчас», но кем? Что нужно понять о том, что происходит со мной сейчас? И что нужно понять о том, что будет потом?
Человек может задавать себе бесполезные вопросы, он может формулировать некие безумные вопросы, он может себе такое позволить, но почему присутствует такая возможность такого позволения? Обронив яблоко, можно предположить наличие всемирного тяготения, но почему присутствует такое тяготение, то есть не «то, что оно есть как данность», «а почему есть вот эта вся данность?», причем именно такая, а не другая? Такой вопрос кажется бесполезным, банальным, непрактичным, бессмысленным, но в этом-то и сила человека, в этом умении вырываться из этой осмысленности, из этой определенности. Тут можно предположить, что и такая способность – это тоже «возможность этого тут», но и такой «вопрос-утверждение о тут» – это тоже удивление…, которое движется дальше…
Можно коллекционировать интересные мысли. Вот я смотрю на границы Вселенной в своем уме, и тут сразу другие вопросы: а что есть «эта Вселенная», а что есть «эти границы», а почему я могу «говорить об этом?», а почему я могу «знать о том, что я говорю об этом?». И дальше все может ставиться под сомнение… даже само сомнение…, но это отрицательное сомнение не производит на свет ничего… У каждого «такая Вселенная» будет иметь свои параметры – это может быть что угодно. Но тут еще может быть понимание того, что за таким мышлением может быть еще что-то другое. Что значит «это другое»?
102
Ведь такое мышление нельзя «намазать на хлеб». Но другое мышление тоже нельзя «намазать на хлеб», и никакое мышление нельзя никуда намазать.
103
Речь не идет о каких-то примитивных представлениях, о каких-то скрытых предметах, силах, объектах…