Что значит обнаружить новую мысль, раскрыть, вскрыть, открыть? Возможно, это целое искусство, непосильное занятие для того, кому в первичном состоянии постоянной экономии не хочется испытывать какого-либо напряжения. Но, возможно, преодолев такое нежелание затрачивать себя и проиграв какое-то сверхнапряжение, предположительно возникнет и удовольствие от напряжения и желание осуществлять такое снова и снова. Конечно, в таком есть и обратная сторона, такое напряжение очень сильно меняет и воздействует на того, кто стремится расходовать себя. Иногда такое может сильно покалечить.
Но в итоге все равно останется непонятным, почему возникает такая изощренность? Это результат какого-то пути, результат праздности и скуки или какое-то действительно действительное стремление для того, кто присутствует только как-мысль? И тут тоже может наметиться переход к другому способу «экономии себя», тут возникнет желание удалить от себя и отстраниться от всей шелухи и сосредоточиться на самом главном, на том, что становится интересным для какой-то изощренности.
Обыденное мышление
, позитивистская вульгаризация философии и банальности, выдаваемые в качестве философии
Что такое обыденное мышление27? Обыденное мышление – это способность понимать все обыденно, то есть «конкретно и понятно». Такое мышление «не познает мир, как он есть»28, оно «просто это знает» через то, что оно знает «что мир есть», «как он есть». И то, «что в нем есть» – это для обыденного мышления присутствует как существующее и понятное.
– Обыденное мышление умеет сомневаться, оно умеет многое. Но такое сомнение будет особым, оно никогда не будет приближаться к порогу «разговора о шизофрении».
– Предположим, что такое29 обыденное мышление есть! И предположим, что с таких позиций прочтение любых необыденных рассказов превращает их в обыденность, конкретность и пошлость.
– Обыденность точно знает, «что есть» и «как оно есть» – это различные «предметы» обыденного мира. Целокупная «обыденная практика» обывателя, включенность в эту практику, обдумывание этой практики, соотнесение всего с этой практикой…
– Обыденное мышление может пребывать также в формате какого-то милого слабоумия или какого-то экзальтированного обыденного мышления, оно может быть таким себе уютным удивлением.
– Все остальное, что как-то выходит за такое, предъявляя такому вопросы, вызывает у обыденного мышления злобу и отрицание. Любое напряжение, любое сосредоточение, любой заплыв за буйки.
– Обыденное мышление может быть (называться) и философским, и научным, и политическим, и каким угодно… Оно может себя называть как угодно, даже определять себя в виде какого-то учения, знания, доктрины…
– Эзотеризм – это тоже обыденное мышление, его крайняя форма, такая же обыденная форма, как и позитивное научное мышление о мире или, допустим, любой атеизм…
– Обыденное мышление – это ясный определизм определений.
– Обыденное мышление все обращает в пользу и полезность… какую-то терапевтию30…
– Обыденное мышление может соглашаться с тем, что оно готово признать, что оно что-то не знает как понятный ему предмет, но оно не готово признать, что это имеет какое-то значение для него. То есть «практичность» обывателя всегда будет выше той или иной шизофрении…
Есть ли необходимость разобрать такое (практическое) мышление? Объяснить, понять, стать им… Изменить его и сделать его другим? Скорее всего, необходимо просто констатировать, что возможно такое есть! И такое приходится учитывать. Знать об этом.
Нужно ли вступать в дискуссию с таким мышлением? Доказывать ему важность другого мышления, его полезность? Можно ли «вылечить» обыденное мышление? Нет, никак. А зачем? Сам ответ на такой вопрос «зачем?» превращает другое мышление в обыденное, в отрицательную конкретность.
Почему обыденное мышление заблуждается в своей практичности, конкретности? Проблема, о которой не знает обыденное мышление, заключается в том, что «ничто не дано никакому мышлению в качестве положительной конкретности». Все, с чем имеет дело обыденное мышление – это тоже какая-то шизофрения, но уже ставшая для обыденного мышления «чем-то конкретным». И такая конкретность – это очередная обыденная иллюзия.
Противостоит ли обыденному мышлению, которое мнит себя как конкретность, практичность, полезность, некая абстрактность, теоретичность, посюсторонность… Ни в коем случае. Различение мышления на конкретное-практичное и какое-то другое – это и есть показатель обыденности. Не бывает мышления и другого мышления, все мышление – это только мышление31. Единственно, что есть мышление, которое отрицает себя как мышление и видит в себе какое-то основательное, практичное, предметное, научное, медицинское, действительное, физическое, а не мышление, не замечая того, что оно тоже происходит только как мышление… И такое непонимание и является показателем определенного слабоумия. Такое и предполагает некое тождество между каким-то слабоумием и обыденным мышлением. И такое мышление, которое отрицает себя в качестве мышления (и одновременно другое, считающее себя только мышлением), оно определенно не знает себя в качестве мышления, но при этом остается только им по сути.
27
Нужно помнить, что любая классификация и выделение условны и существуют как акт мышления, а не что-то другое. Единственное, что для обыденного мышления это не так. Такое и любое выделение существует не только как акт, но и как какая-то предметная тонкая материя.
28
Само такое построение является значительным противоречием. Как может быть то, что не дано в качестве данности?
30
И тут речь не только о каком-то психоанализе, но и о более широком понимании, тут речь о любой вроде бы как практике «как быть (успешным) сейчас».