Именно там, в форте Майер, Прюитт выучился боксу, а не просто драке. Он действительно был очень подвижным даже для своего веса, а тогда он выступал в наилегчайшем, и не всякий боксер даже более тяжелого веса имел такой сильный удар, как Прю. Он понял, что в армии у него есть будущее, благодаря боксу Прю в первый же год службы получил звание рядового первого класса, что считалось даже у солдат, отслуживших первые три года, каким-то пороком. Это повышение в первый год службы говорило само за себя. У Прю был талант боксера.
Там же, в форту Майер, Прю впервые взял в руки горн. Он был тогда так потрясен, что тут же решил бросить боксерскую команду и стал проситься на учебу в команду горнистов. Он не любил медлить, когда ему становилось ясно, чего он хочет. А поскольку ему было еще далеко до боксера первого класса, то тренер не считал нужным его удерживать. И ребята не восприняли его уход как какую-то потерю для команды. Они считали, что у него не хватит сил и выдержки, чтобы стать чемпионом, как Лью Дженкинс из форта Блисс или как, например, они сами, когда пройдут через все испытания. И его спокойно вычеркнули из списка боксеров.
Прю тогда не было никакого дела до того, что подумают о нем ребята. Он знал, что главное для него теперь горн. Полтора года он работал без устали и завоевал себе славу совершенно в другой области, чем бокс. Через эти полтора года он получил два повышения в звании и ему удалось попасть в число тех лучших горнистов, которые выступают в Арлингтоне на параде в День перемирия. Участие в этом параде — предел мечтаний всех армейских горнистов. Игра на горне стала настоящим призванием Прю.
Арлингтон был взлетом его карьеры и совершенно незабываемым событием. Прю чувствовал, что нашел свое место в жизни, и с радостью решил остаться горнистом. Срок его службы уже кончался, и он намеревался его продлить, чтобы остаться в команде горнистов в Майере еще на тридцать лет. Когда он думал о будущем, то радовался тому, как хорошо у него все складывается и как это здорово заниматься всю жизнь любимым делом. Но это было до того, как в его жизнь начали вмешиваться другие люди.
До сих пор Прю был занят только собой. До сих пор он вел борьбу только с самим собой. Никто особенно не вмешивался в его жизнь. Но когда в ней появились другие люди, все стало по-другому, и Прю, конечно, тоже стал другим. Исчезла его юношеская нетронутость, исчезла его, если можно так выразиться, платоническая любовь к жизни. Ведь жизнь со временем срывает любой цветок девственности, даже уже высохший, и тут ничто не может помочь. До сих пор Прю был идеалистом. Он перестал им быть после того, как в его жизнь вмешались люди.
Все ребята в Майере, получая увольнительную, отправлялись в Вашингтон. И Прю тоже. Именно там он встретил красивую девушку «из общества». Он познакомился с ней в баре, или, лучше сказать, она подцепила его. Так Прю впервые попал в светское общество, которое до сих пор видел лишь в кино. Девушка была студенткой колледжа, будущей журналисткой. Нельзя сказать, что между ними вспыхнула какая-то большая любовь или что-нибудь в этом роде. Просто для Прю, так же как и для его знакомой, было интересно и ново, что сын шахтера обедает в ресторане «Рид». Она была милой девочкой, только очень озлобленной на жизнь, и они оба получали удовольствие от этого романа. Они не страдали предрассудками, Прю спокойно соглашался тратить ее деньги, а мысль о неравном браке их не беспокоила и не служила поводом для ссор. Они весело проводили время в течение шести месяцев, пока он не заразился от нее триппером.
Когда Прю вышел из госпиталя, его место уже заняли, и он потерял свое звание. В армии тогда еще не было сульфопрепаратов, армейские врачи не торопились их вводить, не особенно веря в их эффективность. Поэтому лечение было делом затяжным и болезненным.
Когда срок службы Прю закончился, его попробовали оставить еще на один срок в той же команде трубачей в Майере. Конечно, его прельщала сумма в сто пятьдесят долларов, которую он мог бы получать на этой должности, но ему хотелось убраться как можно дальше от Майера. И он выбрал Гавайи.
И после прибытия в Скофилдские казармы Прю тяжело переживал расставание с горном. Это заставило его снова заняться боксом на Гавайях, где бокс был распространен еще шире, чем в форту Майер. В этом заключалась его ошибка, но тогда она еще не была очевидной. Вскоре он прибавил в весе, окреп и перешел в следующую весовую категорию. Он выиграл кубок но боксу двадцать седьмого полка и получил за это звание капрала. Затем, когда начались соревнования в дивизионном масштабе, завоевал звание боксера первого класса в Скофилдских казармах и занял второе место в дивизии по своей весовой категории. За этот успех ему было присвоено звание сержанта. Считалось, что в следующем году он станет победителем на дивизионных соревнованиях. Злость, с которой он проводил бои на ринге, сделала его популярным среди сослуживцев, хотя сам он не подозревал об этом.