— А мы, наверное, рано пришли сюда, — сказал Старк. — Или, может, седьмая рота решила никаких дел с «Голубым шанкром» больше не иметь?
— Эй, Роза! — позвал Уорден.
Они и в самом деле пришли рано, выйдя с командного пункта пять минут десятого, а не ровно в десять — вместе со всеми. Вокруг не было ни единого знакомого лица, кроме ухажера Розы, старшего сержанта — артиллериста, который, как обычно, сидел — правда, на этот раз не один, а с тремя приятелями — в кабине у задней стены, как будто он никогда и не уходил отсюда.
— Пейте, длузья, — с сияющим лицом говорил Чарли. — Все пейте. Такой день! Это вам от меня. — Он кивнул Уордену и Старку и двинулся вдоль стойки, пытаясь один обслужить всех теснившихся у буфета посетителей.
— Молодец малый, — сказал Старк.
— Да, отличный парень, — согласился Уорден.
— Как ты думаешь, по карману ему подносить каждому посетителю по рюмочке от себя, бесплатно?
— Сомневаюсь.
— И никто ему не помогает за стойкой.
— Эта чертовка Роза прилипла к своему сержанту. Не отходит от него.
— Эй, Роза! Ты что, не слышишь? — прогремел Уорден.
Она сидела в кабине с артиллеристами, но к нему все-таки подошла. На ее смуглом маленьком личике, по которому в ней легко было угадать португалку, если бы не слегка раскосые глаза, выдававшие в ней метиску, мелькнула тень легкого раздражения.
— Что ты хочешь, Уорден?
— Как звать твоего ухажера?
Она кинула на него сердитый взгляд.
— Тебя это совершенно не касается.
Уорден, не стесняясь, в упор рассматривал ее всю. Роза проследила за его взглядом и, резко подняв глаза, которые теперь сверкали гневом, вызывающе посмотрела в его светло-голубые глаза.
— Из какой он части? — как ни в чем не бывало спросил Уорден.
— Что тебе за дело! Я думала, тебе что надо. Ужо пьян, да? Вас Чарли обслужит. Я у стойки не обслуживаю. — Она резко повернулась и направилась в кабину к артиллеристам.
Уорден и Старк, как по команде, повернулись на табуретах, провожая ее взглядом. Они, как зачарованные, смотрели на ее стройные голые ноги, скользившие одна о другую под кружащейся на ходу юбкой, на твердые округлые бедра.
— Боже мой! — преисполненный благоговения, проговорил Старк. — Какая девочка!
— Аминь, — спокойно произнес Уорден. Он поджал губы и, как это нередко делают во хмелю, облизал усы. Он чувствовал, как в его груди просыпается давным-давно знакомое, но несколько притупившееся ощущение задора, которое у него всегда приходило с опьянением, как волна этого ощущения поднимается в голову, вызывая какое-то чудесное облегчение, как после глубокого вдоха камфары.
— А недурно у них здесь, а? — сказал Старк.
— Очень даже недурно.
— Да, вот она, жизнь, — прочувственно произнес Старк. — Просто так, ни за что ни про что, я бы с этой жизнью не расстался. А ты?
— Я тоже, — ответил Уорден. — Знаешь, Старк, в чем твоя беда? Ты — техасец, а у техасцев нет ни капли чувства юмора.
— Чувство юмора? У меня оно есть.
— Ну да, есть. У каждого есть. Только у тебя оно притупленное. Чувство юмора у тебя заслоняется гордостью. А гордец без чувства юмора — пропащий человек. А вот у меня настоящее чувство юмора. Поэтому мне ничего не стоит заставить, скажем, тебя сделать все, что я захочу.
— Меня? — переспросил Старк. — Нет уж, меня ты не заставишь.
— А вот и заставлю, — явно подзадоривая Старка, сказал Уорден. — Давай поспорим.
— Давай.
Уорден, хитро улыбаясь, отвернулся от Старка и поднял свой бокал. Затем выпрямился.
— Эй, Роза!
Нахмурившись, Роза опять подошла к стойке.
— Ну, что тебе опять нужно, Уорден?
— Еще виски со льдом, моя кошечка. И больше ничего. Налей мне в этот бокал.
— Тебе нальет Чарли.
— Да ну его к черту! Я хочу, чтобы ты налила.
— Ну давай, ладно. И пива еще подать?
Уорден посмотрел на бутылку.
— Ага. Эту убери. И принеси похолоднее.
— Пристаешь ты ко мне, а все без толку.
— Неужели без толку? Не может быть! А как звать твоего ухажера?
— Отстань!
— Из какой он части?
— Отстань, я сказала.
— Знаешь, почему я люблю, чтобы ты меня обслуживала? Потому что я люблю смотреть тебе вслед, когда ты потом отходишь. У тебя потрясающая фигура сзади.
— Я замужем, — с достоинством произнесла Роза, имея в виду, что она уже ангажирована. Но все равно слова Уордена ей льстили.